Всегда твой - Кай Хара

— Достаточно, чтобы что-то понимать, — пожимает он плечами. Он снова смотрит на небо, и это несправедливо, насколько красивым он при этом выглядит. Острые скулы, четко очерченная челюсть, крепкое адамово яблоко — все на виду.

В этот момент меня зацепила не столько его привлекательность, сколько его задумчивость.

— Ну, мне это нравится. Теперь каждый раз, когда я буду смотреть на Сириус, я буду думать о тебе. — Я тронута, не знаю, как еще выразить это словами. — Спасибо.

— Сикс? У тебя все хорошо, милая? — голос Уолтера раздается из моей комнаты и доносится до динамиков телефона.

Феникс переводит взгляд с неба на экран и застывает.

— Кто это, черт возьми, такой?

— Друг, о котором я говорила. Тот, кто сказал мне протрезветь. — Я отключаю звук и уменьшаю громкость, прерывая Феникса до того, как он успевает ответить.

Услышав мой голос, Уолтер присоединяется ко мне на балконе и встает прямо за кадром камеры.

— Вот ты где. Я принес тебе пару бутылок воды. Тебе нужно что-нибудь еще?

Я улыбаюсь ему, благодарная за помощь.

— Нет, спасибо. Я ценю, что ты заботишься обо мне.

— В любое время. Ты знаешь, где меня найти, если тебе что-то понадобится. Я позволю тебе вернуться к своему парню. — Он говорит, прежде чем уйти.

Я не пытаюсь его поправить, потому что что я могу сказать? Что он на самом деле презирает меня? Что он мой жених?

Это ведь совсем не странно.

Вернув внимание к телефону, я включаю звук и увеличиваю громкость, чтобы услышать сердитого Феникса.

— Ты отключила звук, чтобы поговорить с этим парнем? Что ты ему сказала? Кто он, черт возьми, такой? — он быстро задает вопросы, не давая мне шанса ответить. Сейчас он вышагивает возле дома, поглаживая рукой свою взъерошенную голову.

— Он работает на вечеринке и подошел, чтобы принести мне бутылку воды, вот и все. Он просто друг.

— Он знает, где твоя комната, — проворчал он. — Он назвал тебя милой.

— Он всех так называет.

Он сужает глаза, глядя на меня.

— А твой отец позволил бы ему так называть твою маму? — спрашивает он.

— Нет, — соглашаюсь я, а потом добавляю. — Но мы не мои родители. Мой папа любит мою маму. Мы не любим друг друга.

Это, должно быть, новый уровень для меня, когда мне приходится устно указывать на то, что он меня не любит.

Его лицо темнеет, что говорит мне о том, что это было неправильное замечание.

— Нет, не любим. Но мы все еще вместе.

Я вздыхаю, напоминая ему о том, что я сказала ему, когда уходила.

— Какое это имеет значение? Я не увижу тебя до Нового года.

Он резко прекращает вышагивать, а его тон становится ледяным и запрещающим, когда он говорит дальше.

— Это ты так намекаешь, что не собираешься ложиться спать одна сегодня?

— Это не то, что я сказала, — возражаю я. — Ему шестьдесят с лишним лет, и его зовут Уолтер. Он просто присматривает за мной и следит, чтобы я была в безопасности, вот и все.

Это его успокаивает, и он выдыхает.

— Тогда расскажи мне то, что я хочу услышать.

Очевидно, что он собирается растянуть свое чувство собственничества по отношению ко мне до последней секунды. Похоже, это единственный способ выразить хоть какие-то эмоции по отношению ко мне, так что я согласна.

— Сегодня я лягу спать одна.

Его глаза опускаются к моему рту.

— И с нетронутой помадой. — Он добавляет, как бы говоря мне, что хочет, чтобы я повторила это.

— С нетронутой помадой, — повторяю я. — Ты псих, ты знаешь это?

— Когда я сказал тебе, что не буду тебя делить, я имел в виду именно это.

Бабочки снова появляются, борясь за выход. Хотелось бы, чтобы он был здесь, чтобы он мог использовать их с пользой.