Неспортивное поведение - Рэйчел Дайкен

— Бог. Футбол. Семья… Кинси. — Джекс сглотнул, наконец, посмотрев мне в глаза, на его шее дрожал мускул. — Вот так я разгребаю дерьмо. Все это обычно не смешивается, мужик. Мне приходится разделять все это, чтобы сосредоточиться, тогда я чувствую себя настоящим гавнюком из-за того, что мне приходится это делать. Я просто… я не могу смотреть сразу на всю картину. То же самое и с играми, я должен предусмотреть каждый возможный исход, затем вернуться к картине целиком и анализировать. А с моим отцом, это значит…

— Ты смотришь на конец.

— Да. Так и есть.

Мое сердце немного раскололось.

Я знал, что значит потерять родителя.

В английском языке не было слов, чтобы описать, насколько отстойной становится жизнь, какую сильную боль это все еще причиняет спустя годы, как ты все еще слышишь голос родного человека и, проснувшись, бежишь на кухню, а там понимаешь, что он никогда не вернется.

Я отвернулся.

— Я тебя понял, ты ведь это знаешь, верно?

— Да, мужик. — Казалось, Джекс наконец-то очнулся. — Я знаю.

— И я позабочусь о Кинс, по крайней мере, эту «коробку» тебе не нужно открывать, хорошо?

Потому что уже ее открыл, разграбил, погрузился, вошел — матерь божья, меня поджарят, я буду гореть в аду.

— Ты разбирайся с тем, с чем тебе нужно, а я помогу с остальным.

— Он разбил ей сердце, — сказал Джекс. — Я не позволю этому произойти снова.

— Ты снова запрешь ее в комнате?

— Если придется. — Он был смертельно серьезен, бедная Кинс.

— Я в буквальном смысле задушу тебя во сне, — раздался голос Кинси, и она медленно вышла из комнаты в шортах из спандекса, достаточно плотно облегающих, чтобы у меня случился сердечный приступ, и в майке, которая не оставляла ничего для воображения. — Я собираюсь поехать на стадион, чтобы позаниматься на тренажерах.

— Хрен с два ты это сделаешь! — заорал Джекс.

Вот так.

Кинси вытерла давние слезы.

— Именно так я снимаю стресс! — Она схватила свои ключи. — И наши тренировки начнутся через неделю, мне нужно избавиться от этого! — Она хлопнула себя по заднице.

Клянусь, сейчас был самый тяжелый момент в моей жизни, потому что я смотрел в потолок, а не в направлении звука. Хотя, вероятно, я потерял очки перед Богом, когда воспроизвел в воображении образ того, как шлепаю ее по заднице, до тех пор пока не заболит ладонь.

— Я не могу поехать с тобой. — Джекс стиснул зубы. — Мне нужно просмотреть одну запись.

И вот так же все взгляды упали на меня.

И под «все», я имею в виду то, что Кинси сердито смотрела на меня и, молча, посылала в моем направлении достаточно угрожающие взгляды, чтобы стало ясно, что она об этом думает, а вот глаза Джекса умоляли.

Нельзя выиграть во всем.

— Я тоже должен, х-мм, сходить в спортзал.

— Вот это сюрприз, мы можем потусоваться как братаны, и я могу дать тебе фору. — Кинси потерла руки. — Ой, подожди, ты можешь поднять десять таких как я. Просто позволь мне делать мое дело, и ты можешь делать то, что делают тупые футболисты.

— О, да, и что же это? — клюнул я на приманку.

— Выглядеть красивыми. — Она подмигнула нам обоим.

— Джекс, она назвала нас красивыми.

— Не борись с этим. — Кинси дернула за дверцу холодильника и достала бутылку с водой. — И если ты едешь, чтобы исполнять роль няньки, тогда я, по крайней мере, должна нас отвезти.

— Хорошо.

— На твоей машине. — Кинси бросила свои ключи на стойку и протянула руку. — Ну же, давай их сюда, детка. Или подожди. — Она постучала пальцем по подбородку. — Думаю, для тебя нужно придумать прозвище получше… — Ее глаза были воплощением зла. Мне не понравился ее взгляд, ну, большей части не понравился, а оставшейся части очень даже, вот предательская часть. — Куриная вафелька.

— Ты не можешь называть его «Куриная вафелька».