Заговор «Аквитания» - Ладлэм Роберт (2006)

Конверс оторвался от супружеской пары и побежал, пробираясь между живой массой человеческих тел, в сторону арочных выходов, через которые в нарядное здание вокзала вливался яркий солнечный свет. На бегу он дважды оглянулся, но только во второй раз увидел своего преследователя. Тот повелительным тоном крикнул что-то через железнодорожное полотно и, приподнявшись на цыпочках, стал делать жесты кому-то у выхода с платформы. Раздвигая людей, Конверс побежал быстрее, пробираясь к ступенькам, ведущим к выходу. Он довольно быстро преодолел лестницу, стараясь, однако, соразмерять свои шаги со скоростью наиболее энергичных пассажиров, чтобы не особенно привлекать к себе внимание.

Он выбрался наружу, на солнечный свет и сразу же растерялся. Внизу под ним была вода и пристань с пирсами и застекленными лодками у причалов. Мимо них сновали люди, некоторые поднимались на борт под пристальными взглядами людей в бело-голубой форме.

Выйдя из железнодорожного вокзала, Конверс очутился на какой-то странной набережной. И тут только он вспомнил, что железнодорожный вокзал в Амстердаме находится на острове в самом центре города. Видимо, поэтому его и называли Центральным. Но были здесь и улицы в обычном понимании этого слова. Две, нет, три улицы соединялись мостами с вокзальной площадью, а дальше переходили в другие улицы с домами и деревьями…

Время! Он находился на открытом пространстве, и уходящие вдаль улицы были для него путем к спасению – густыми зарослями джунглей по берегам, непроходимыми болотами, где можно укрыться от вражеских глаз. Конверс бросился со всех ног вдоль широкого бульвара, по одну сторону которого тянулась набережная, тесно забитая автомобилями, автобусами и трамваями, готовыми рвануться с места при сигнале светофора. Конверс увидел, как пассажиры заканчивают подниматься в трамвай, и побежал туда, оказавшись последним, кто сел в этот вагон.

Тяжело дыша, он быстро прошел в самый конец огромного салона и занял свободное место на последней скамье. Пот заливал глаза, обильно катился по лицу, рубашку под курткой хоть выжимай. Только сейчас Джоэл осознал, до чего же он измучен, какое бешеное стаккато выстукивает его сердце, как плывет все перед глазами и путаются мысли. Он был буквально на грани истерики. Только желание выжить и ненависть к “Аквитании” помогали ему держаться на ногах. К тому же он вдруг заметил, до чего же болит у него рука в том месте, где его укусила старуха. За что? Ради чего? Разве он враг ей? Из-за денег? Брось, у тебя нет времени на эти раздумья!

Трамвай тронулся, и он, обернувшись, посмотрел в заднее окно. Там он увидел то, что ему хотелось увидеть. Наемник Ляйфхельма мчался по перекрестку, а со стороны набережной к нему подбегал еще какой-то мужчина. Они встретились и, судя по жестам и выражению лиц, взволнованно переговаривались. Неожиданно к ним присоединился третий, но откуда он появился, Джоэл не заметил – просто появился, и все. Охранник из имения Ляйфхельма, по-видимому, был старшим – он указывал остальным направление поиска, отдавал какие-то приказы. Один из них бросился осматривать пассажиров такси, все еще стоявших перед светофором; второй двинулся по тротуару, оглядывая столики кафе, расставленные прямо на тротуаре. А сам ляйфхельмовский охранник, уворачиваясь от машин, перебежал через дорогу и там сделал кому-то знак рукой. Из магазина появилась женщина и подошла к нему.