Незнакомцы на мосту - Джеймс Донован (1964)

В 14.30 я должен был встретиться с представителями прессы. Они до отказа заполнили мой офис в центре Манхэттена. Открывая пресс-конференцию, я заявил, что согласился принять назначение, потому что увидел в нем способ послужить интересам общества. Кроме того, я подчеркнул важность для имиджа нации справедливого суда над Абелем и попросил репортеров четко понимать различие между предателями – гражданами Америки и иностранными шпионами, которые выполняют задания своих правительств.

– Необходимо ясно понимать разницу между подсудимым и такими личностями, как Розенберги и Элджер Хисс[5], – сказал я. – Даже если выдвинутые государством обвинения справедливы, это означает, что мы имеем дело не с американцем, предавшим родину, а с гражданином России, обладающим лишь относительным статусом военного, который служил своей стране, выполняя невероятно рискованную миссию. Как американцу мне остается только надеяться, что правительство США тоже внедрило подобных ему людей с такими же заданиями во многих странах мира.

– По самой своей сути, – продолжал я, – работа секретного агента всегда опасна и неблагодарна, поскольку он изначально знает, что в случае провала правительство его страны немедленно откажется от признания его своим подданным. А между тем вспомните хотя бы, сколько памятников тому же Натану Хейлу установлено в самих Соединенных Штатах!

Кто-то спросил:

– Каковы ваши ощущения? Вы довольны назначением?

Я с минуту подумал, а потом прямо ответил:

– Не сказал бы, что оно доставило мне радость, нет. Но я высоко ценю уважение к себе со стороны ассоциации адвокатов, которое подразумевает избрание коллегами моей кандидатуры.

Отвечая на этот вопрос, я не мог не вспомнить слова судьи Верховного суда Нью-Йорка Майлса Макдоналда, который позвонил мне чуть раньше в тот день, чтобы пожелать удачи:

– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что тебе предстоит? С тех пор как в 1774 году Джон Адамс защищал британских солдат, обвиненных в массовых убийствах мирных жителей в Бостоне, ни один адвокат не имел менее популярного в народе клиента.

Когда поздно вечером я вернулся домой, моя восьмилетняя дочь Мэри Эллен (она, вероятно, слушала передачи по радио) оставила на моем письменном столе карандашный рисунок. На нем был изображен черноволосый узкоглазый каторжник в полосатой робе с ядром, прикованным цепью к ноге. Название гласило: «Русский шпион в тюрьме». А сбоку печатными буквами дочь приписала: «Джим Донован работает на него».

Среда, 21 августа

Мне предстояла первая встреча с моим новым клиентом, полковником Рудольфом Ивановичем Абелем. Когда в 11.00 я добрался до похожего на крепость здания федерального суда в Бруклине, там бурлила активность. Как всегда, в день начала процедур по особенно значимому судебному процессу воздух был словно насыщен электричеством. Рядовые работники суда, лифтеры и даже слепой продавец газет в вестибюле – все ощущали его, проникались им. Газетчики, радиорепортеры с магнитофонами, телевизионные камеры и осветительное оборудование встречались на каждом шагу.

– Полковник Абель согласится, чтобы вы его защищали? Мы сможем снять вас вместе? Вы сделаете совместное заявление?

Меня представили полковнику Абелю в камере для подсудимых, мы быстро обменялись рукопожатиями, а потом прошли несколькими коридорами мимо нацеленных на нас телеобъективов в небольшую комнату временного содержания, которую по моей просьбе выделила для первого знакомства Служба федеральных маршалов[6]. Целая группа сотрудников службы провела нас туда и закрыла дверь, после чего взяла на себя функции наружной охраны. Совершенно внезапно мы оказались наедине, стоя лицом к лицу, разделенные столом.