Мудрость восточной поэзии (сборник) - Омар Хайям, Саади Ширази, Низами Гянджеви

Зря печалишься раньше прихода невзгод

Ты, вкусивший вина, обнимающий пери,

Утирающий страсти взыскующий пот.

Вы, объятые шумным веселием круга,

Под звучанье барбата воспойте друг друга.

И незло помяните беднягу Хайяма,

Что очнулся травинкой весеннего луга.

Не тверди, что идет за бедою беда.

Ты желанной награды не сыщешь тогда.

Знает каждый мудрец: всё во власти Аллаха.

Слезы лить понапрасну – не стоит труда.

Бедные жители кладбищ, их горевое родство

В прах превратилось летучий. Ветер развеял

его.

Что за вино они пили, если до Судного дня

Спят, ни о чем не тревожась, спят, не боясь

ничего?

Даже избранный муж, чья всесильна рука,

Кто о мире привык рассуждать свысока,

Пред делами Всевышнего жалок, потерян

И ничтожен, подобно крупице песка.

Смерть торгов не ведет и не кажет лица.

На нее ты бежишь, словно зверь на ловца.

Чрево рыхлой земли – вот обитель покоя.

Пей вино. Этой сказке не видно конца.

Избороздив морщинами чело,

Сомненье не сулит нам ничего.

И лишь вином наполненная чаша

Весельем освещает торжество.

У меня – ни двора, ни кола во дворе.

Вся наличность моя – голова в серебре.

Пьянь. Бродяга. Болтун. А поскольку в сединах —

Борода, то и черт, как известно, – в ребре.

Я видел сон: один мудрец мне произнес: «Пока

Ты спишь, дряхлеют лепестки пурпурного

цветка.

Стряхни дремоту дней своих, что смерти

равносильна.

Встань, ибо скоро ты уснешь на долгие века».

Там, в загробном краю, хорошо или худо —

Не расскажет никто, не надейся на чудо.

Для чего ты зарыл столько золота в землю,

Если знал, что за ним не вернешься оттуда.

И сгорбленный старик, чья борода седа,

И розовый юнец – все сгинут без следа.

Ты думал, этот мир вручен тебе навеки?

О нет, всего на миг ты заглянул сюда.

Бестолково состариться нам суждено.

Время нас истолчет, словно в ступе – зерно.

Для чего мы посеяли столько желаний,

Если нам урожая собрать не дано?

«Кто блажен?» – я спросил одного мудреца.

Он ответил: «Как слепы людские сердца!

Счастлив тот, кто в объятьях

своей луноликой

Ночь проводит, которой не видно конца».

Я спешил в погребок. Осветила луна

Захмелевшего старца с кувшином вина.

Я спросил: «Почему не стыдишься Аллаха?»

Он ответил: «Бог милостив, пей же – до дна!»

Тот блажен, кто избрал не ярмо, а свободу,

Кто молился закату, а также – восходу,

Кто, все ниже склоняя кувшин обливной,

Пил вино бытия, а не пресную воду.

Я откроюсь тебе: цель творения – мы.

Ненасытного разума зрение – мы.

Этот круг мироздания перстню подобен.

Лучший камень в его инкрустации – мы.

Мы – веселья источник и пожар мятежа.

Справедливости корень и коварство ножа.

Совершенство и низость, очищенье и грязь.

Мы – и чаша Джамшида, мы – и зеркала ржа.

Употребляй вовсю румяна, притиранья.

Но старость победить – напрасные

старанья.

Сто раз произнеси, что ты – источник жизни,

Но век измерен твой, как сказано в Коране.

Смешна твоя радость, а также – обида.

Ты легче пылинки из праха Джамшида,

Мгновенья короче, бесплотней надежды,

Что бледным огнем сновиденья прошита.

Помнишь малую каплю, что стала волной,

Горстку праха, что с глиной смешалась