Мудрость восточной поэзии (сборник) - Омар Хайям, Саади Ширази, Низами Гянджеви

Гранаты щек моих покрыла синева.

Я – старый дом: прогнили крыша и опоры.

Свет не погас еще, но теплится едва.

Бог – кукловод, а куклы – ты и я.

Что боль Ему твоя или моя?

Даст поиграть над пестрою завесой

И сложит нас в сундук небытия.

Почто в преданиях сплелись и с незапамятных

времен

Волнуют смертных кипарис и нежной лилии

бутон?

Ведь лилия всегда молчит, десятком языков

владея.

А стоязыкий кипарис ввысь неподвижно

устремлен.

В стрекозьем пенье луга, где синь и тишина,

Он возлежит с подругой, что нежности полна.

И пьет рубин из чаши под куполом лазурным,

Пока не опьянеет от сладкого вина.

Под небесами счастья нет, и мир устроен так:

Один рождается на свет, другой летит

во мрак.

Когда бы ведал человек о всех земных печалях,

Не торопился б он сюда, коль сам себе не враг.

К чаше, полной соблазна в луче золотом,

Сотни раз припадал я взыскующим ртом.

А Творец создает драгоценную чашу

И о землю ее разбивает потом.

Искусен тот гончар, что чашами голов

Земной украсил мир, трудясь без лишних слов:

На скатерть бытия вверх дном поставил Чашу

И горечью ее наполнил до краев.

Из чаши неба пьют уста твои

Напиток зла, глупец, а не любви.

Смотри: бутыль и кубок в поцелуе

Опять слились, но губы их – в крови.

Прекрасен капель жар на черенке листа.

Возлюбленной твоей прекрасна чистота.

Что о вчерашнем дне ни вспомнишь,

всё некстати.

Будь счастлив тем, что есть, а прочее —

тщета.

Ты плачешь, что роком по жизни гоним,

Что слабому духу не справиться с ним.

Не лучше ли воле Творца подчиниться?

Будь счастлив хотя бы мгновеньем одним.

Ты, гонимый човганом рока, словно мяч,

по горбам времен,

Не спеши вопрошать до срока и оплакивать

свой урон.

Ибо Тот, Кто тебя направил и заставил тебя

бежать, —

Он-то знает, зачем. Он знает. Только Он это

знает. Он.

Если мудрому знанье о мире дано, —

Радость, горе, печаль он приемлет равно.

Будь, чем хочешь: вином, утоляющим жажду,

Или жаждой, что в нас порождает оно.

И мудрому – увы – конца не миновать.

Чтоб роком правил я – такому не бывать.

Похороню мечты. Пожрет их червь могильный

Иль воющий шакал, – мне, право, наплевать.

Я отвергнут любимой. Сказала она:

«На другую гляди, а меж нами – стена».

Как могу я глядеть на другую, о пери,

Если взор застилает мне слез пелена?!

Утро. Чаша. Лепешка, а к ней – виноград.

Нам не стоит глядеть ни вперед, ни назад.

Все, что было, – ушло, а грядущее – скрыто.

Вот – сегодняшний рай твой. И вот он —

твой ад.

Перенеся лишенья, ты станешь вольной

птицей.

А капля станет перлом в жемчужнице-темнице.

Раздашь свое богатство – оно к тебе

вернется.

Коль чаша опустеет – тебе дадут напиться.

Как только я кувшин опустошил на треть,

Он выскользнул из рук на каменную твердь.

Всевышний, для кого Ты создаешь кувшины

И разбиваешь их из-за кого, ответь?

Всю жизнь аскетом быть, лелея образ рая?

Ну нет! – уж лучше пить. Я чашу выбираю.

Коль пьяниц прямо в ад погонят, как баранов,

То кто ж увидит рай из тех, кого я знаю?

Чем к смерти суетно спешить,

Уж лучше с гурией грешить.

Пока я был, и есть, и буду, —

Я пил, я пью, я буду пить!