Мудрость восточной поэзии (сборник) - Омар Хайям, Саади Ширази, Низами Гянджеви

Тебя тревожит, где я буду, когда покину мир

земной?

Отстань. Мне жаль тебя, зануду. Вот чаша. И она полна.

От вина мы теплеем. Веселия глас

Заглушает обиды, живущие в нас.

Если б выпил Иблис хоть глоток из кувшина, —

Поклонился б Адаму две тысячи раз.

Скупец, не причитай, что плохи времена.

Все, что имеешь, – трать. Запомни:

жизнь одна.

Сколь злата ни награбь, а в мир иной отсюда

Не унесешь, увы, и горсточки зерна.

Небесный Кравчий, Чьи уста окрасили рубин,

Лишь тех печалью не вскормил, кого

не возлюбил.

И только тот, кого не смыл поток Его печали,

В ковчеге Нуха, как в гробу, живет, боясь

глубин.

Есть ли польза от жизни, что прожили мы,

Погружаясь во тьму, выплывая из тьмы?

Время выжгло глаза у великих пророков,

Превратило их в пепел. Но где же дымы?

Оплеванный всеми, свой путь продолжаю

с трудом,

Сквозь хляби и сели недоброю силой ведом.

Рванулась из тела душа. Я спросил:

«Ты уходишь?»

– «А что же мне делать, – вздохнула, —

коль рушится дом?»

Наполни чашу соком лоз, пока

Рассвет над кровлей теплится слегка.

Ты говоришь, вино горчит? Ну что же,

В нем – истина. Она всегда горька…

Ты – богат и пресыщен, я – беден и наг.

Но зачем суетимся мы в поисках благ?

Оба в прах обратимся, а он, как известно,

На гробницы пойдет для других бедолаг.

Всемогущий, Ты добр и не жаждешь расплаты.

Но зачем из Эдема изгнал бунтаря Ты?

Если милость Твоя для невинных, Господь, —

У кого же прощенья искать виноватым?

Друг, пока мы здоровы и духом тверды,

Будем пить, заедая горбушкой беды.

Ибо вскоре небесная чаша, вращаясь,

Нашу жажду не скрасит и каплей воды.

Вино – рубин. Кувшин – рудник. А тело —

пиала.

Мерцает в ней твоей души подсвеченная мгла.

Хрусталь, искрящийся вином, воистину

подобен

Слезам, в которых кровь лозы багровый луч

зажгла.

За все готов платить сполна, под языком

нектар катая.

Я за один глоток вина отдам сокровища Китая.

И сто религий – за хрусталь хмельного кубка

в час рассветный.

Все так. Но есть еще печаль, что нас уносит,

не считая.

Всевышний, говорят, и сам не рад,

Что раздавал изъяны всем подряд.

Теперь Он разбивает нас о камни.

Ущербны мы. Но кто же виноват?

Сегодня ты богат, а завтра нищ.

Твой прах развеют ветры пепелищ,

Смешают с глиной, и она однажды

Пойдет на стены будущих жилищ.

О кумир драгоценный, продолжим игру.

Кровь пурпурной лозы я в кувшин соберу.

Выпьем вместе, покуда мы глиной не стали,

А из глины – кувшином на бойком пиру.

Поскольку жизнь твоя висит на волоске,

Остерегайся дни растрачивать в тоске.

Иначе ты найдешь не переливы перлов,

А серую пыльцу в разжатом кулаке.

Даже если мой стан – кипарис, а щека

Ярче розы, нежнее ее лепестка, —

Не пойму, для чего, о Предвечный Художник,

Ты включил нас в узор Своего цветника?

Что мне миру сказать, если, умники, вы

Не узрели рисунка Господней канвы?

Потянули за кончик сверкающей нити —

И узор в тот же миг распустился, увы!

Гонимый роком по холмам кручин —

Не различает истинных причин

Тех бед, что небосвод ему пророчит

Затем, чтоб он их завтра получил.

Слабеют корни. Осыпается листва.