Завоеватель сердец - Джорджетт Хейер (1931)

– Ого, как хорошо ты его изучил! А я-то думал, ты слишком горд, чтобы обращать внимание на какого-то нормандца.

– Можешь смеяться надо мной сколько влезет, но ты прекрасно знаешь: это не так, – покраснев, заявил Эдгар.

– Когда ты вот так задираешь подбородок со своей золотистой щетиной, то мне ничего не остается, кроме как смеяться, – отозвался Рауль. – Я и не подозревал, что англичане столь высокомерны и надменны.

Эдгар покраснел еще сильнее.

– Если я проявил неуважение, то прошу прощения, – сказал он.

– Ох, саксонский варвар, теперь ты стал еще смешнее!

Эдгар сжал кулаки.

– Не смей называть меня так, ты, нормандский гололицый!

– Правда? Но я ничуть не возражаю против того, чтобы ты называл меня «гололицым».

Эдгар опустился на табуретку рядом со скамьей, на которой, развалясь, полулежал Рауль, и горестно покачал головой.

– Мне кажется, ты только и делаешь, что ищешь возможность посмеяться надо мной, – сообщил он. – Или заставить потерять душевное равновесие и вести себя подобно варвару, коим ты меня считаешь.

– Ничуть не бывало. Просто я поспорил с Жильбером Дюфаи, что добьюсь того, чтобы ты перестал ненавидеть нормандцев, только и всего, – заверил его Рауль.

– С чего ты взял, что я ненавижу нормандцев? – возмутился Эдгар. – Я уже говорил тебе, моя мать была нормандкой. Я просто их не понимаю. Кроме того, мне неприятно чувствовать себя изгоем в чужой стране, но я не настолько глуп, чтобы ненавидеть человека только потому, что он не является саксом.

– Я слышу слова великодушного человека, – лениво хлопнул в ладоши Рауль. – Этак скоро ты полюбишь нас.

Эдгар с трудом сдержал улыбку.

– Когда ты серьезен, то действительно нравишься мне, о чем тебе давно известно, – сказал он. – И ты, и Жильбер, и многие другие. Вы отнеслись ко мне по-доброму, за что я крайне вам признателен.

Рауль, заметив идущего по зале Жильбера Дюфаи, окликнул его:

– Жильбер, иди сюда. Здесь Эдгар рассыпается перед нами в благодарностях за нашу доброту. Сегодня он необычайно горд.

– Он всегда горд, – заявил Дюфаи, неспешным шагом подходя к ним. – Сегодня утром, когда я позвал его на соколиную охоту, он обозвал меня ленивой собакой. Они в Англии не любят соколиную охоту, Рауль.

– Я не говорил ничего подобного! – запротестовал Эдгар. – Мы любим ее не меньше вас, а может, и больше. Просто тогда я был не в настроении.

Жильбер сел верхом на свободный конец лавки, где разлегся Рауль.

– Что ж, у тебя будет время отдохнуть от нашего общества. Говорят, скоро мы ненадолго уедем. Не так ли, Рауль?

Юноша кивнул.

– Да, это так. Ты избавишься от нас обоих, Эдгар. Герцог отправляется с визитом во Фландрию, и мы едем с ним.

– Жаль, – ответил Эдгар. – Мне вас будет не хватать. Это надолго?

– Кто знает? – отозвался Рауль, пожав плечами.

В глазах Эдгара заблестели лукавые искорки.

– Полагаю, герцог уж точно знает, а если это известно кому-либо еще, так только тебе.

– А ты умнее, чем кажешься, – фыркнул Жильбер. – Разумеется, ему известно, однако заставить его сказать невозможно.

– Я не знаю, – заявил в ответ Рауль. – Или вы думаете, наш герцог Вильгельм поверяет свои тайны всем и каждому? – Он взглянул на Эдгара. – Быть может, мы увидим Тостига, который, как говорят, сейчас пребывает при дворе графа Болдуина.

Эдгар презрительно фыркнул.

– И что мне с того? – сказал он. – Я безразличен к Тостигу.

– Вот как? – Рауль выразительно приподнял брови. – Но Гарольд тебе не безразличен, верно?

– Гарольд не Тостиг, – отрезал Эдгар.

– Сдается мне, ты грезишь этим своим Гарольдом, – с лукавой улыбкой заметил Жильбер. – Для тебя он – то же самое, что его любовь для кого-нибудь другого. – Видя, что Эдгар не ответил, а лишь предательски покраснел, Жильбер с невинным видом поинтересовался: – Каков он собой? Похож на Вульнота?