Завоеватель сердец - Джорджетт Хейер (1931)

Глаза герцога вспыхнули.

– Ха! – Протянув ладонь, он крепко пожал Тостигу руку. – Желаю вам счастья в браке и надеюсь, уже скоро вы ответите мне тем же.

При этих словах граф Болдуин погладил бороду, но ничего не сказал. Он подвел герцога к креслу с резными подлокотниками по правую руку от себя, взглянув на занавешенный арочный проход, через который только что вошла его вторая дочь. Герцог проследил за его взглядом; те, кто смотрел на него в этот момент, отметили – Вильгельм напрягся и замер, как гончая, готовая сорваться с поводка, и даже подался вперед, словно собираясь прыгнуть.

А леди Матильда медленно шла через залу, держа в руках церемониальный кубок с вином. На ней было платье зеленой парчи с длинными свисающими рукавами и шлейфом, который волочился по полу, сметая тростник. Под зеленой вуалью, закрепленной на лбу брошью с огромным бриллиантом, белым золотом сверкали ее волосы, заплетенные в две роскошные косы, ниспадающие едва ли не до колен. Глаза ее были опущены и устремлены на кубок, который она держала в руках; ярко-алые губы выделялись на нежном личике, хранящем неподвижное и замкнутое выражение.

Она подошла к высокому столу со стороны герцога и, подняв кубок, проговорила звонким голосом, походившим на журчание лесного ручья:

– Ваше здоровье, милорд герцог!

Подняв глаза, женщина окинула Вильгельма быстрым взглядом. Ему показалось, будто его обожгло зеленое пламя. Когда Матильда преклонила колено и поднесла кубок к губам, герцог вскочил на ноги. Она вздрогнула, испуганно попятившись, но тут же справилась с собой, протягивая ему кубок, и лишь легкий румянец на щеках выдавал ее внезапную тревогу. Похоже, блеск алого с золотом ослепил Матильду, а смуглое, загорелое лицо герцога помимо воли притягивало ее взор.

Вильгельм принял у нее кубок.

– Миледи, я пью за вас, – проговорил он голосом, гулким эхом зазвучавшим у нее в ушах.

Повернув кубок к себе той стороной, к которой прикасались ее губы, – что отметили многие из сидящих за столом, – он приник к нему.

Герцог осушил кубок в полном молчании. Глаза всех присутствующих обратились на него, всех, кроме милорда графа, рассеянно созерцавшего солонку на столе.

Опустив кубок на стол, герцог протянул руку женщине, чтобы подвести ее к месту рядом с собой. Она вложила в нее свою ладошку и, когда его сильные пальцы сомкнулись вокруг руки Матильды, веки ее задрожали. Тишина вокруг взорвалась. Словно вспомнив о хороших манерах, те, кто затаив дыхание наблюдал за происходящим, заговорили вновь и, если и поглядывали на герцога, то с должным соблюдением приличий. Но он не обращал на остальных гостей никакого внимания и вел себя так, словно они вдвоем с Матильдой оказались на необитаемом острове. Герцог сидел, полуотвернувшись от графа Болдуина и облокотившись правой рукой о подлокотник своего кресла; он пытался завязать разговор с леди Матильдой.

Женщина же демонстрировала явное и непонятное отчуждение. По большей части она ограничивалась лишь односложными «да» и «нет», решительно отказываясь смотреть ему в лицо.

А граф Болдуин распределял свое внимание между ужином и графом Мортеном, сидевшим напротив; Тостиг развалился в кресле и в перерывах между блюдами терзал белую ручку Юдифи. Он много пил, поэтому, вскоре раскрасневшись, стал вести себя развязно и шумно. Его громогласный хохот раздавался все чаще, перекрывая гул голосов в зале; он начал произносить заздравные тосты, расплескивая вино из кубка на тунику.

– Waes-hael[27], – выкрикнул Тостиг, с трудом поднимаясь на ноги и покачиваясь. – Drinkhael[28], Вильгельм Нормандский!

Вильгельм повернул голову в его сторону. По лицу герцога промелькнуло презрительное выражение, когда он увидел, что Тостига качает из стороны в сторону, однако он вежливо поднял свой кубок в ответном жесте и выпил за здоровье саксонца. Вновь обернувшись к Матильде, сказал: