Аномальная зона - Андрей Кокотюха (2009)

Складывалось впечатление, что все Подлесное состоит из одной длинной, километра в три, улицы. По обе стороны от нее стояли когда-то опрятные и веселые, а теперь – полуразрушенные, заброшенные, мертвые дома. На крыше одного из них Виктор заметил наклонившуюся под углом тридцать градусов допотопную телевизионную антенну. Заметил ее не только он.

– Здесь, между прочим, телевизор смотрели, – произнес у него за спиной фотограф Жора. – Значит, была все-таки цивилизация. Я только одного не пойму: почему антенна всего на одном доме?

– По той же причине, по какой нет ни одного целого стекла в окнах. И табличек с названием улицы, – откликнулся Гриша. – И в домах ничего путного не найти. Было время, когда сборщики металлолома в таких местах все на фиг подчищали. Антенны же металлические. Да и проводов на столбах тоже нет, заметил?

И в самом деле, столбы электролинии торчали вдоль улицы совершенно голые.

Виктор попытался представить, как тут когда-то жили люди. Как они ходили по этой дороге, как играли свадьбы, катая здесь сватов в тачке. Как провожали по ней же в последний путь умерших. Сразу стрельнуло: где-то здесь должно быть и кладбище. Заброшенное кладбище в покинутом селе – любимое место действия для авторов жутких историй.

По спине невольно пробежал холодок.

Чтобы не стоять и не накручивать себя, Шамрай неторопливо двинулся дальше. Профессор Горбатько потащился за ним, втянув голову в плечи. Жора уже настроил фотоаппарат и теперь щелкал все подряд, выискивая самые мрачные кадры. Ему ли не знать, чем положено иллюстрировать подобные статьи! Гриша просто вертел башкой во все стороны.

– Мужики, тут, похоже, даже вороны не летают, – наконец поделился он еще одним наблюдением.

– Зато машины все-таки ездят, – заметил Горбатько. – А в такие места просто так не заедешь, я правильно понимаю?

– Точно, – отозвался Гриша. – Я бы сюда снова ни за что не поперся.

– Да уж, местечко не очень приятное, – согласился профессор. – И аура тут паршивая, я уже чувствую. Почему – не могу объяснить, а просто чувствую.

Переговариваясь, мужчины прошли по центральной улице брошенного села и вышли к месту, которое когда-то, видимо, считалось местным центром. Напоминало оно небольшую площадь в форме неправильного овала, которую и пересекала главная, она же единственная, улица. Взглянув налево, Гриша не удержался и хохотнул. Все тут же повернулись в эту сторону. Водитель смеялся, уставившись на небольшой пустующий постамент, позади которого торчало одноэтажное здание, смахивающее на контору или сельсовет.

– Тут бюст Ленина был, зуб даю! – веселился Гриша. – А уж потом ему и ноги приделали. Бронзовый, надо думать, вот его и скоммуниздили…

– А тебя-то с чего колбасит, что-то я никак не пойму? – раздраженно спросил Шамрай.

– А потому что я в лихие девяностые знаешь сколько такого говна сдал вот этими вот самыми? – Водитель выставил перед собой руки. – Чего уставился? Ты тогда еще пацаном был малолетним, кота «дядей» называл, а у меня, блин, жена молодая, дите на руках, сам я после армии, а работы в Житомире – во! – На сей раз он умудрился скрутить одновременно обеими руками по здоровенной дуле. – Отрихтовали мы с зятем старенький «рафик», повыдрали оттуда все сиденья – и вперед, за орденами! Полтора года по всем районам металл собирали. Скидывали его на частных пунктах приемки, а дальше умные люди гнали медь, алюминий и прочий лом через Питер в Прибалтику. Зятю тогда мало показалось, решил он в этот бизнес серьезно зайти, сам начал возить…

Гриша внезапно умолк, сплюнул и повернулся к постаменту спиной.

– И? – спросил Жора.

– Перехватили на трассе за Харьковом. Груз забрали, а зять в драку полез – вот и пристрелили его. – Гриша махнул рукой. – Я после этого с металлом завязал, в челноки подался.

Его веселье внезапно сменилось депрессией.