Себе везде подыскивать намерен,

Но так как много вас, то я уверен,

Что вам скорей удастся подыскать

Девицу, что женой мне может стать.

Но я предупреждаю вас, друзья:

Старуху всякую отвергну я.

Не больше двадцати пусть будет ей, -

Лишь рыба чем старее, тем ценней.

Милее окунь мне, чем окунек,

Но предпочту телятины кусок

Куску говядины. Да, смака нет

В той женщине, которой двадцать лет

Уж стукнуло. От всяких старых вдов

Куда угодно я бежать готов.

Они обычно прихотей полны, -

Бог упаси от этакой жены.

Кто много школ прошел, учен безмерно.

С женой свяжись – и скажешь: это верно.

А девушка в твоих руках – как воск:

И сердце свеже у нее и мозг.

Так знайте же заранее, друзья:

Не поведу к венцу старуху я.

Ведь если б сделал так злосчастный рок,

Чтоб с нею наслаждаться я не мог,

На стороне я б стал искать усладу

И тем себя навек обрек бы аду,

Да и бездетным был бы этот брак.

А мне милей быть сворою собак

Разорванным, чем чтобы чужакам

Досталось то, что накопил я сам.

Я не болтаю, как пустой дурак;

Я знаю, для чего вступаю в брак,

И знаю также, что людей немало

О браке часто судят как попало,

Не больше смысля в нем, чем мой слуга.

Кому небес награда дорога,

А целомудрие невыносимо,

Пусть женится, чтоб с женщиной любимой

Производить во славу божью чад,

А не для плотских лишь одних услад.

Умеренно к ним надо прибегать, -

Лишь для того, чтоб долг свой исполнять.

Берут себе еще затем супругу,

Чтоб помогать, как брат с сестрой, друг другу

И соблюдать с ней чистоты закон.

Но это не по мне. Еще силен

Я, слава богу, кровь играет в жилах,

Не чую дряхлости следов постылых.

На что способен зрелый муж, и я

На то способен, – верьте мне, друзья.

Хоть я и сед, себя я ощущаю

Как дерево в цвету в начале мая.

Ткань дерева такого не мертва,

И у меня седа лишь голова,

А члены все и сердце неизменно

Цветут, как лавр зеленый и нетленный.

Я изложил свое решенье вам;

Теперь, друзья, всем высказаться дам».

Тут начали все говорить про брак, -

Тот высказался так, а этот – сяк.

Один хвалил его, другой хулил,

И вот – частенько ведь внезапный пыл

Беседу дружную приводит к ссоре -

Горячий спор меж двух возникнул вскоре

И лишь к концу собрания затих.

Плацебо [224] звали одного из них,

Другого же из них Юстином звали.

«О Януарий, мы тебе едва ли, -

Сказал Плацебо, – можем дать совет:

Ведь никого умней тебя тут нет.

Но ты в благоразумии своем

Не забываешь, господин, о том,

Что говорит премудрый Соломон,

А вот чему всех смертных учит он:

«Не действуй без совета никогда,

И не впадешь в раскаянье тогда».

Так, правда, учит нас Давидов сын,

Но думаю, о друг и господин,

Что принято тобою, без сомненья,

Из лучших наилучшее решенье,

И вот на чем основываюсь я.

Доселе проходила жизнь моя

В служенье разным знатным господам,

И каждый мне, – за что, не знаю сам, -

Свое доверие дарил всегда.

И никому из них и никогда

Не возражал, – я был уверен в том,

Что мне его не превзойти умом,

Что господин сказал, то непреложно,

Лишь повторять им сказанное можно.

Глупцом советника считаю я,

Который, в услуженье состоя

Особы знатной, полагать дерзает,

Что больше, чем она, он понимает.

Из нас глупцом не будет ни один.

Ведь то, что ты сказал нам, господин,

Так мудро, благородно и прекрасно,

Что лучше и не скажешь – это ясно.

С тобой во всем согласен я вполне.

Ни в Павии, ни в нашей всей стране