Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне - Жан-Кристиан Птифис (2011)

Каиафа рассчитывает, что благодаря своим прекрасным отношениям с Пилатом добьется нужного решения. Разве он не оказывает префекту хорошую услугу, отдавая ему опасного злодея, врага «римского мира» в обществе? Разве заранее предупреждать желания оккупанта не означает показать, что ты самый лучший его сотрудник? Он предоставляет Пилату жертву и законный мотив для расправы с ней — нарушение общественного порядка. Разве префект может отвергнуть эту доброту, знак покорности и верности первосвященника? А если Пилат откажется исполнить его требование, разве это не будет выглядеть как сочувствие претенденту на звание царя евреев? Короче говоря, пусть Пилат теперь решает, виновен Иисус или нет.

Начало римского процесса

Пилат возвращается во дворец. Поскольку арестованный — не римский гражданин, префект может допросить его, не слишком соблюдая формальности обычного права, но он соблюдает принятую на Востоке{696} римскую процедуру cognito extra ordinem: чтобы избежать давления, допрос будет проведен за закрытыми дверьми, а приговор будет вынесен публично. Выслушав обвинения, выдвинутые участниками процесса, и защиту обвиняемого, наместник, окруженный заседателями, сядет в кресло на судейском помосте и произнесет приговор, который полагается выполнить немедленно и невозможно обжаловать. В таких процессах по уголовным делам не было ни адвокатов, ни общественных посредников.

Итак, префекту нужно было узнать, объявлял ли себя Иисус главой движения за освобождение своего народа и хотел ли он, чтобы его признали царем: то и другое было преступлением, за которое нужно было применить Lex Julia de majestate — закон об оскорблении величия, под который со времен Августа подпадали все попытки мятежа.

Слышал ли Пилат из своего далекого дворца в Кесарии об этом галилейском проповеднике, который возбудил столько энтузиазма и надежд в толпах простонародья? Его жена, внучка Августа, интересовалась еврейской религией и, возможно, слышала об Иисусе, сам Пилат, вероятно, нет. У римских властей было слишком мало информаторов, чтобы быть в курсе всего, что происходит в Иудее-Самарии и тем более в Галилее. Пилат занимался только поддержанием порядка. Вот почему он опирался на местные власти — на первосвященников и их клиентов, которых крепко держал в своих руках и от которых ожидал самого искреннего сотрудничества.

Разговор происходил на греческом языке, который Иисус, несомненно, знал. Но рядом все же был переводчик, потому что нужно было допросить и других арестованных, которые могли не знать этот язык. Может быть, этот переводчик, палестинец по происхождению, заседатели Пилата или секретарь суда прямо или косвенно стали источниками информации для Иоанна? Это возможно, если только не сам Пилат в нескольких словах сообщил иудейским аристократам о том, что было сказано внутри претории. Несомненно, свидетелей разговора было много. В любом случае этот диалог, хотя стал известен из вторых рук и записан схематически, — не вымышленный эпизод, сочиненный позже. Ошибка в греческом языке и латинизм, которые обнаружил в тексте Иоанна отец Пьер Курубль, позволяют не сомневаться, что евангелист был очень близок к реальности[56].