Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне - Жан-Кристиан Птифис (2011)

Что касается рассказа о чудесной ловле рыбы, то очень вероятно, что Лука услышал его от Иоанна и вставил в свое Евангелие, наведя литературный глянец. Лука не понял или не запомнил, что эта ловля произошла после Воскресения. Поэтому он присоединил ее к одному из событий общественного служения Иисуса, когда тот, спасаясь от тесноты галилейских толп, стал проповедовать, сидя в лодке{869}. Но сама атмосфера этого события позволяет понять, что оно происходит уже после Пасхи: «ужас», охвативший Петра и других учеников; полное раскаяния восклицание: «Выйди от меня, Господи, ибо я человек грешный»{870}; и даже поручение, которое Иисус в этот момент дает Симону-Петру: «Не бойся; отныне(курсив мой. — Авт.) будешь ловить человеков». (Иоанн использовал сравнение из пастушеской жизни: «Будь пастухом моих овец».)

Отчет Пилата

Дошел ли до Понтия слух о том, что произошло? Вполне вероятно, что он узнал еврейскую версию событий — услышал, что труп похитили. Это должно было его встревожить. Еврейская стража, которую он разрешил поставить, не выполнила свой долг. Иустин, Тертуллиан, историк Евсевий утверждали, что Пилат отправил в Рим отчет о деле Иисуса и что этот документ хранится в имперских архивах. Историки и комментаторы вскоре отмахнулись от этой смешной сказки. Много ли значила для могущественного представителя Тиберия в Иудее смерть безвестного смутьяна из Галилеи? Сколько других обвиняемых приговорил к смертной казни этот беспощадный чиновник? У Анатоля Франса есть известный короткий рассказ: бывший префект Иудеи Понтий Пилат возвращается в Рим; проходит много времени, его спрашивают об Иисусе; он ничего не помнит.

Не следует так уверенно утверждать, что этого отчета не было. Пилат, несмотря на неловкость, промахи и склонность к провокациям, чувствовал себя тревожно и неуверенно после падения своего покровителя Сеяна. Скрытая угроза первосвященников пожаловаться Тиберию сильно обеспокоила префекта. Ему совершенно не хотелось получить новый выговор от императора. Из осторожности он вполне мог послать в Рим отчет о казни «царя иудейского». К тому же удивительные происшествия, случившиеся во время этой памятной Пасхи, свидетельства стражей гробницы, возможно ставшие известными ему, — все побуждало его отправить подробный отчет.

Возможно, к докладу Пилата имеет отношение необычная мраморная плита, размером примерно 60 на 40 см, с надписью из двадцати двух строк на греческом языке. Она была выставлена на продажу торговцем из Назарета и отправлена в Лувр в 1878 г. Надпись имеет заголовок Diatagma Kaisaros. Франц Кюмон — бельгийский археолог, историк и филолог-классик — проанализировал ее в Revue d’histoire в 1930 г. и пришел к выводу, что это приказ одного из римских императоров для какой-то местности, отданный (это видно по данным палеографии) в начале I в. Приказ предписывает чтить умерших и уважать могилы{871}. Любой, кто по какой-либо причине похитит труп или «для зловредного обмана перенесет его в другое место», будет осужден на смерть. Странное содержание надписи, обнаружение плиты в Назарете или его окрестностях, географически ограниченный характер запрета позволяют предположить, что этот приказ имел отношение к делу Иисуса и мог быть откликом Тиберия на доклад Пилата.

До этого времени осквернение гробницы наказывалось согласно частному праву и каралось штрафом. По какой причине император своим решением переквалифицировал это правонарушение в преступление, которое карается смертной казнью? Может быть, исчезновение одного, вполне определенного трупа привело к общественным беспорядкам? Может быть, дело в том, что семья казненного, чье тело исчезло, жила в Назарете и могла спрятать там его останки? Не потому ли власти велели вырезать императорский указ на каменной стеле (так они увековечивали важные решения) и установить эту стелу поблизости от Назарета, крошечной деревни в Верхней Галилее?{872}

Эпилог