За ужином она пила «виши» и рассуждала, как мужчина. Она говорила, что Франция не может сопротивляться, и Питер прибегнул к модному доводу, назвав ее «пятой колонной». Они пошли танцевать в «Сюиви». Она танцевала, пила «виши» и вела беседу по-мужски остроумно и тонко. В ушах у нее были новые сережки, выполненные в форме стрел с рубиновыми наконечниками. Тонкие изумрудные стрелы серег, казалось, пронзали мочки ушей. Серьги были сделаны по ее рисунку, и забрала она их у ювелира утром, возвращаясь от агентов. Женщины на вечеринке отметили эти серьги, как отметили и ее наряд во всех подробностях. Их всех присутствовавших женщин одета она была лучше всех, как это всегда и бывало, куда бы она ни шла.

На вечеринке Анджела оставалась до самого конца и к себе на Гросвенор-сквер возвратилась в одиночестве. Лифтера с начала войны после полуночи не бывало, и она, сама войдя в лифт, нажала кнопку и поднялась на свой мансардный этаж, в пустую молчаливую квартиру. Ворошить пепел в камине не было нужды – электрические угли в элегантной стальной корзинке светились ровно и всегда одинаково, пепла они не давали, и температура в комнате не менялась ни зимой, ни летом, ни днем, ни ночью. Анджела сделала себе большое виски с содовой и включила радио.

Звучали голоса – неустанно, на языках всего мира. Она слушала, крутила ручку настройки; иногда в хор голосов врывалась музыка, иногда слышалась молитва. Она налила себе еще виски с содовой.

Служанка ее жила отдельно, ей было велено Анджелу не дожидаться. Придя утром, она застала миссис Лайн в постели, но бодрствующей; платье, в котором та была накануне вечером, было аккуратно развешено, а не брошено в беспорядке на ковер, как это нередко бывало. «Я утро проведу в постели, Грейнджер, – сказала Анджела. – Принесите мне сюда радио и газеты тоже».

Позднее, приняв ванну, она вернулась в постель и, проглотив две таблетки снотворного, заснула и спала до тех пор, пока не пришло время вставлять в окна рамы с темными шторами, маскируя их темными гардинами.

Глава 9

– Как насчет мистера и миссис Приттимен-Партридж и их усадьбы. «Пивоварня» в Грентли-Грин?

Бэзил выискивал подходящие данные, рассматривая теперь самые отдаленные от Мэлфри усадьбы. Восточную и западную стороны он уже проработал, Грентли-Грин же лежала на южной окраине, там, где холмистый ландшафт уплощался в долину, изобилующую огородами и яблоневыми садами, снабжавшими округу сидром.

– Они, должно быть, очень старые, – сказала Барбара. – Я с ними едва знакома. Кажется, недавно я что-то слышала про мистера Приттимен-Партриджа, но не помню, что именно.

– Дом у них красивый? Мебель хорошая?

– Насколько мне известно, да.

– Люди добропорядочные? Любители мирной тихой жизни?

– Наверно.

– Подходит!

Бэзил склонился над картой, изучая путь до Грентли-Грин, который назавтра ему предстояло проделать.

Усадьбу «Пивоварня» он нашел без труда. В семнадцатом веке здесь варили пиво, позже дом преобразовали для жилья. Своим широким, привычной формы фасадом из тесаного камня дом был обращен к общинному выгону. Шторы и фарфоровые вазы на окнах показывали, что «дом поддерживается в хорошем состоянии». Бэзил одобрил вазы – большие, темного веджвудского фарфора – ценные, хрупкие, без сомнения, заботливо хранимые. В открывшуюся дверь Бэзил увидел шедший через весь дом прямой коридор и заснеженную лужайку с заваленным снегом можжевеловым кустом за домом.