Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

Но я все думала о солдатах, пришедших к нам тем морозным зимним утром, распевая «Круглоголовые, на землю!» И о Джексоне, нашем злейшем враге, который выжидает момента, чтобы нанести удар.

Майкл вскоре уснул, видя сны отважного человека, а я лежала в тревоге, не сомкнув глаз.

* * *

— Церковь выступила против «Молодой Ирландии», — сказал мне Майкл через несколько дней.

— Это плохо, — заметила я.

— По приказу из Рима. Если ирландцы будут так себя вести, Британия признает Ватикан — впервые со времен Генриха Восьмого.

— Откуда у тебя эта информация?

— От ребят из Клуба конфедератов, — ответил он.

— Что ж, и мы таким образом снова попадем в историю, — сказала я.

Пэдди и Джеймси не спали и все слышали. Пэдди вдруг встал и произнес:

— Пока Ирландия не займет достойное место среди других наций мира, никто не напишет мою эпитафию!

Джеймси подхватил:

— В нашей Арфе[45] натянуты новые струны, и ее должны услышать!

— Замечательно, — сказала я и взглянула на Майкла.

— Это папа нас научил!

— Я догадалась.

— А теперь послушай, мама.

Джеймси взял свою металлическую дудочку, которую ему все-таки купил Майкл, и начал наигрывать «Снова единая нация».

— Вот увидишь, мама, — сказал Пэдди, — Джеймси будет шагать за мной и играть эту мелодию, когда мы будем сражаться с Sassenach.

Стивен, уже начавший ходить и разговаривать, крикнул:

— Ура!

Смелые слова. Майкл взращивал ростки старых надежд в их юных сердцах. Свобода. Снова единая нация. Наш язык, наши песни, наш фольклор, мы сами. Правительство, которое не позволит своему народу умирать от голода, тогда как выращенный здесь урожай вывозится на пропитание Англии. Джеймси и Пэдди запомнят эти вечера независимо от того, что произойдет дальше с «Молодой Ирландией». А потом расскажут все своим сыновьям, посеют эти зерна глубоко в благодатную почву их душ и притопчут сверху, чтобы защитить мечту. Хорошо. Нам необходимо, чтобы надежда жила, но…

— Келли Abu — Келли навеки, — сказала я. — Но помните, мальчики, что настоящая слава состоит в том, чтобы жить ради Ирландии, а не умирать за Ирландию. Я правильно говорю, Майкл?

— Все правильно, Онора, — подтвердил он.

Но мальчишки лишь мельком взглянули на меня. Ведь воины Красной ветви сражались.

— Ты убит! — кричали они друг другу, размахивая своими воображаемыми мечами.

— Папа, давай-ка споем песню про мальчика-менестреля, который пал в бою, но его арфа продолжала играть, — предложил Пэдди.

— Не сейчас, Пэдди, — ответил ему Майкл. — Пора спать.

И мечтать во снах.

* * *

Через неделю Майкл вернулся домой очень поздно.

— Дети уже спят? Крепко?

— Крепко, — ответила я.

Он повел меня к очагу, усадил на пол и прошептал:

— Я виделся с одним человеком из Америки, который знает Патрика. Этот парень, Томас Д’Арcи Макги, издает газету в Бостоне. Он приехал в Голуэй вместе с еще одним человеком по имени Теренс Макманус, чтобы помочь организовать восстание.

— А он на самом деле видел там Патрика?

— Не просто видел. Более того, он привез от него письмо. — Майкл помахал передо мной сложенным листком бумаги. — Патрик сейчас в Чикаго.

Наконец-то американское письмо и для нас. Я заметила, что к его уголку было что-то приколото.

— Д’Арcи Макги сказал, что Патрик по-прежнему в розыске, поэтому не может рисковать, доверяясь почте. Но когда он услышал, что Макги направляется в Голуэй…

— Майкл, я так рада. Он жив.

— Вот, Онора… — Майкл передал мне листок бумаги. — Банковский перевод на двадцать пять фунтов.

Я взглянула на документ: «Выплатить Майклу Келли». В любом банке.

— Боже правый, это же целое состояние! А это безопасно — забирать такие деньги из банка?

— Миссис Карриган, агент компании Бьянкони, получит их для меня. Онора, теперь у нас гарантированно есть деньги на ренту.