Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

— А я что-то не вижу, чтобы кто-то еще, кроме вас, торчал тут на холоде!

— Майра, прошу тебя! — вмешалась я.

— Все, никаких «Майра, прошу тебя!». Это ты была так уверена, что мы найдем здесь Патрика Келли. Какой Патрик Келли? Да он, наверное, уже давно помер и похоронен где-нибудь вместе со своим золоченым посохом! Как я могла позволить тебе себя уговорить?..

— Эй, вы сейчас говорите о Патрике Келли с залива Голуэй?

— Ну да. А вы его знаете? — быстро спросила я.

— И у него с собой золоченый посох?

— Да, да! Где он? Слава тебе господи! Где он сейчас?

— В камере, должно быть, — в той самой, куда вы так рвались только что.

— Что вы хотите этим сказать?

— Он в розыске! — воскликнула Майра. — Я так и знала. Все, теперь мы можем возвращаться в Новый Орлеан?

— Майра, прошу тебя.

Мальчики позабыли о своих рыданиях и с интересом наблюдали за происходящим, слушая этого крупного мужчину.

— Патрик Келли — агитатор, — сказал тот.

— Агитатор? — переспросила Майра. — Это что, какая-то разновидность убийцы?

— Послушайте, девушки, кое-кто называет Патрика Келли героем, но управление канала Иллинойс-Мичиган платит мне за то, чтобы я прогуливался по этой пристани и следил за тем, чтобы все грузы загружались и разгружались без проблем. А Патрик Келли поставил себя между народом и боссами. Из-за рукавиц.

— Рукавиц? — удивилась я.

— Рукавиц. Придумал, что компания должна выдавать людям рукавицы. Боже мой! Ну кому из ирландцев хоть когда-нибудь были нужны рабочие рукавицы? Даже если и потеряешь палец-другой — отморозил там или оторвало, — так их же по пять штук на каждой руке! Я сам из Баллины. Люди из Мейо никогда не жаловались по поводу рукавиц. И даже самые слабые, из таких графств, как Лимерик и Донегал.

— Если вы настоящий ирландец, вы найдете для нас какой-то кров и что-нибудь поесть, — сказала Майра. — Я не родня Патрику Келли и не имею к нему никакого отношения. Меня зовут Майра Лихи, — улыбнулась она ему.

— Тим Джон Танни, к вашим услугам.

— А есть тут где-нибудь поблизости салун? — спросила у него Майра.

— Салун?

— Ну, знаете, где ковры и хрустальные люстры. И еще кресло, где могла бы отдохнуть леди. Мне рассказывали, что в Чикаго полно салунов и что принадлежат они ирландцам.

— Это верно, — расхохотался он. — Хотя мы называем их барами или тавернами. И вы правы, что принадлежат они нашим: Маккормикам, Гарви, Донлонам, Кифи, — но что касается хрустальных люстр с коврами, то тут…

— Мистер Танни, — вмешалась я. — У меня есть кое-какие деньги. Пожалуйста, подскажите нам, где мы можем найти кров для наших детей на эту ночь.

Я чувствовала, что к глазам вновь подступают слезы. Я не могла удержать их. Каждый вдох превращался во всхлипывание. Стоп, Онора, остановись. Если ты сейчас заплачешь, ты погибла. Но я не могла контролировать себя.

— Да, сейчас, миссис, конечно, — ответил он мне. — Только не нужно плакать. И придержите свои деньги, они вам еще понадобятся. Дайте-ка подумать… Для начала я свожу вас к мессе. Уже почти время для нее.

— Месса? В церкви Святого Патрика? — оживилась я. — Мы посылали туда письмо. — Возможно, там мы встретим и Патрика Келли собственной персоной.

— Церковь Святого Патрика находится отсюда за много-много миль, — сказал Тим Джон. — А я отведу вас в церковь Святой Бригитты. Мы одним выстрелом уложим сразу двух зайцев, как здесь говорят, потому что паства церкви Святой Бригитты проводит свою воскресную мессу в Скэнлон-Хаус у Джеймса Маккены — то бишь в салуне.

Глава 24

— Таверна Маккены, — сказал Тим Джон Танни, — и одновременно церковь Святой Бригитты.

Он держал Стивена на руках, направляя нас в узкое деревянное здание.

— А теперь давайте к огню, — посоветовал он.

Я пошатнулась и схватилась за плечо Пэдди, чтобы сохранить равновесие.