Марадентро - Васкес-Фигероа Альберто

В полной тишине большинство искателей, вытянув шеи и пытаясь разглядеть с берега, что за камни оказались в решете, замерли в ожидании, и, так как венгр все не приступал к промыванию, рослый рыжеволосый негр крикнул:

– В чем дело, «мусью»? Ты что, весь день будешь ждать? Есть добыча или нет?

– Узнаешь в воскресенье, Бачако, – прозвучало в ответ. – А если не терпится узнать раньше, вот тебе река – ныряй!

Ответ венгра словно положил конец всеобщему ожиданию, и старатели вернулись на свои участки, восхищаясь способностью легких тощего жилистого «островитянина», совершившего погружение, которое на их памяти в Гвиане могли осуществить только неповоротливые водолазы в страшно тяжелых костюмах.

– Его сожрут самурята[39], – единодушно решили присутствующие. – Стоит ему забыть об осторожности, они налетят тучей и в два счета его проглотят.

– Ты видел хоть одного? – поинтересовался венгр, как только Себастьян вылез из воды и уселся на плот, вытираясь полотенцем, которое подала ему Айза.

– Там, внизу, не увидишь даже собственного носа, – ответил тот. – Ведро нахожу ощупью, но не волнуйтесь: как только замечу их поблизости, сразу поднимусь.

– Я по-прежнему думаю, что это безумие, – вступила в разговор Аурелия. – Ты рискуешь жизнью, а, по сути, ради чего? – Она показала на суруку: – Все то же самое, что и на берегу.

Золтан Каррас отрицательно покачал головой:

– Я еще не просмотрел, что тут, но у меня такое впечатление, что материал хороший. Очень хороший. Айза была права, и здесь есть «добыча». – Краем ладони он разровнял грунт по металлической сетке и ткнул пальцем в четыре или пять камней сероватого цвета. – Или я ничего не смыслю в этом деле, – добавил он, – или скоро мы вытащим камушки в шесть или семь карат. – Он прищелкнул языком в знак восхищения. – И не один или два. Много!

– Я снова ныряю?

– Не горячись. Пусть самурята, приплывшие узнать, в чем дело, потеряют интерес. Не забудь, терпение – это главное достоинство старателя. Здесь спешка всегда оборачивается неудачей.

Вечером, после тяжелого рабочего дня, во время которого Себастьян совершил три погружения, а Асдрубаль – два, венгр удостоверился в том, что в окрестностях хижины нет посторонних, и, вынув из кармана рубашки длинный пенетро, высыпал его содержимое на латунную тарелку, давая семейству Марадентро возможность полюбоваться плодами их трудов: шестью кристалликами размером с фасолину и седьмым, значительно более крупным.

– Вот эти хороши для огранки, – сказал он. – Другие годятся только для промышленного использования, но вместе будут стоить почти две тысячи боливаров. – Было заметно, что венгр доволен результатом. – Неплохо! – добавил он. – Неплохо для одного дня работы. Если повезет, совсем скоро в суруке окажутся действительно приличные камушки. – Он повернулся к Айзе: – Можешь поблагодарить индейца.

– Кого? – тут же встрепенулась Аурелия.

Золтан Каррас, вероятно, смекнул, что проговорился, и попытался перевести разговор на другую тему.

– Да это мы так шутим! – сказал он. – Сейчас важно держать рот на замке, потому что, стоит кому-то проведать, что на дне есть «добыча», за ней ринутся другие безумцы, а если начнется массовое бултыхание, карибы налетят как мухи. – Он заткнул трубочку и протянул ее Себастьяну. – Спрячь ее у себя! – предложил он. – В конце концов, вы это заслужили.

Тот взмахом руки отклонил предложение.

– Пусть лучше они останутся у вас, – пояснил он. – Мы же компаньоны.

Венгр заколебался, но затем пожал плечами.

– Как хочешь! – согласился он. – А сейчас пойду-ка на покой. Завтра у нас будет тяжелый день.

Он отправился к своему гамаку под навесом из пальмовых листьев, который едва укрывал его от непрошеных ночных ливней, и стоило ему исчезнуть в темноте, как Аурелия повернулась к дочери и поинтересовалась:

– Что это еще за индеец?

– Так, один…