Музыка призраков - Вэдей Ратнер (2017)

В Кампонгтхоме Сохон уже не был музыкантом и композитором – его назначили мастером музыкальных инструментов, что было гораздо скромнее, почти как плотник. Это причислило его к рабочему классу и обеспечило безопасность. Когда Сохон не копал оросительные каналы и не вырубал бамбуковые леса под новые рисовые поля, он делал инструменты для деревенского революционного ансамбля. Это обеспечивало ему одобрительный кивок от местного начальства, а самые щедрые потихоньку совали ему лишний паек риса, кусочек пальмового сахара, початок кукурузы. Как и большинство камбоджийцев, Сохон голодал, но изредка перепадавшие крохи новостей поддерживали в нем надежду, что семья жива, и заставляли не опускать руки. Даже сны подпитывали эту надежду, давая силы терпеть: стоило Сохону закрыть глаза, как он видел Чаннару, Сутиру, тестя с тещей, Амару, и все удивительно реальные… Они были его единственной семьей – другой Сохон не знал. Рано осиротев, он попал в Ват Нагару и обрел покровителя в лице самого видного прихожанина. Впервые le Conseiller обратил на Сохона внимание, привлеченный лиризмом его заупокойных распевов, а позже – глубокомысленными рассуждениями о дхарме применительно к равенству и социальной справедливости. По просьбе настоятеля Советник взял на себя все расходы на образование, обеспечив Сохону возможность учиться не только в Камбодже, но и за границей. Острый ум юноши вызывал уважение сверстников, но грант королевского правительства на учебу в Америке ему достался исключительно благодаря связям Советника. Сохон был всем обязан le Conseiller, и когда маститый дипломат снизошел к его просьбе и отдал за него Чаннару, молодой человек начал считать себя баловнем судьбы. Друзья семьи давно предвидели этот союз – в Камбодже у богатых папаш в обычае было принимать в свой клан многообещающих юношей и готовить из них женихов для дочерей, но Сохону происходящее казалось настоящим чудом.

Он любил Чаннару много лет, влюбившись с первого взгляда, когда она с семьей приезжала в Ват Нагару во время ежегодного отпуска Советника, служившего, как позже узнал Сохон, в посольстве в Америке. Чаннаре было пять лет – небесное создание с волосами почти до колен, а ему, новичку-послушнику вообще без волос, – девять. Сирота и бедняк, Сохон мог лишь томиться и вздыхать и много лет мечтал о Чаннаре, постоянно ощущая ее рядом, даже когда она улетала в далекую Америку. Каждый год Сохон ждал ее возвращения, восторженно думая, что она пробудет в Камбодже целый месяц, и с каждым годом любил все сильнее – тайно, безмолвно, потому что и в мечтах Сохон не переступал границы великодушия своего благодетеля. Даже уверенность в себе ему словно досталась от Советника, который, понимая важность самостоятельного становления, внешне держал дистанцию, давая возможность Сохону пробиться самому и заслужить репутацию в творческой среде.

В двадцать четыре года, взяв короткий академический отпуск, Сохон женился на Чаннаре. В первые месяцы брака он часто просыпался посреди ночи, не зная, от стука своего или Чаннариного сердца, и глядел на нее, не в силах поверить, что она его жена. Чаннара не только приняла его, но, по ее собственному признанию, и полюбила. Сохон и правда чувствовал, что каким-то непостижимым образом она его любит. Он засыпал снова, не зная, не продолжение ли сна все это. Позже он скажет себе, что некоторые грезы обретают пульс реальности. Девятилетним послушником нараспев читал сутры и забыл свою строчку, нарушив общий ритм, когда увидел Чаннару, бегавшую по территории храма, сердце гулко вторило каждому ее шагу. Спустя несколько лет брака, когда родилась Сутира, Сохон окончательно поверил, что его мечта исполнилась, стала реальностью, воплотилась в жизнь.