Я все еще здесь - Клели Авит (2015)

А вот и шестой этаж. Я только шевельнулся, а все мои попутчики тут же прижались к стенкам, выпуская меня, – некоторые даже вышли в коридор. Я с трудом сдержал изумление, но, едва металлические двери сомкнулись у меня за спиной, расхохотался.

– Смотри-ка, мы имеем успех! – шепнул я Кларе, щекоча ее носик.

Вдруг я услышал знакомый голос. Я поднял глаза, и мне стало так скверно, что даже в животе засвербело. По коридору шла моя мать, толкая перед собой инвалидное кресло. В кресле сидел мужчина. Мой брат. Это его голос я только что узнал. Я быстро огляделся. Дверь на лестничную клетку была в паре метров левее, но не успел я сделать к ней и шага, как меня окликнула мать:

– Тибо?

В этом простом оклике звучало удивление, но не только. Матери – а может, и все женщины вообще – обладают особым даром, умея заключить в одно-единственное слово чуть ли не весь словарь. Сейчас ее «Тибо?» означало: «Что ты здесь делаешь? Зачем пришел? Ты больше не злишься на брата? О, да это же Клара! Ах ты моя лапочка, дай-ка я с тобой поздороваюсь! Но как же ты здесь оказался? Ты же говорил, что сегодня не сможешь!» – и это еще не все.

Ей хватило одного «Тибо?». Я замер истуканом, стоически ожидая приближения маленького кортежа. Сдвинуться с места я был не в силах.

– Ну, вот, – сказала мать, приблизившись ко мне. – Знакомься, это моя подруга Амели, она меня привезла. Мы немного засиделись у нее, вот и опоздали. Ты за мной приехал?

Сама того не подозревая, мать только что спасла мне если не жизнь, то честь. Я, хоть убей, понятия не имел, чем объяснить свое появление в больнице.

– Я звонил тебе, но ты не брала трубку. Я забеспокоился. Обычно в это время ты уже дома.

– Ох, милый мой, – вздохнула она, гладя меня по щеке. – Я ведь могла заехать к Амели. Почему ты не позвонил мне на мобильный?

– Потому что он у тебя вечно выключен. Я о нем и не подумал.

– Спрашивается, зачем я его тебе покупал?

Голос, вклинившийся в разговор, произвел на меня примерно тот же эффект, что вонзенный в грудь кинжал. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. До сих пор Клара заслоняла собой фигуру в кресле, которое катила мать. Но теперь, когда братец заявил о себе, я больше не мог его игнорировать. Я открыл глаза и медленно повернул к нему голову:

– Здравствуй, Сильвен.

– Привет, Тибо! Давненько не виделись!

Я с трудом сдержал вздох. Мой братец верен себе. Почему-то во мне жила надежда, что после аварии он хоть немного изменится. Но он органически не способен произнести пару слов, не попытавшись сострить. Вести с ним серьезный разговор – тяжкое испытание.

– Интересно, почему? – спросил я, пристально глядя ему в лицо.

Мы с братом мало похожи друг на друга. Он шатен, и волосы у него всегда были гораздо послушнее моих, а голубые глаза сразили наповал больше девушек, чем я могу вообразить. Но сейчас я увидел у него на щеках несколько шрамов. Еще один пересекал правую бровь. Я быстро оглядел его. Одна рука в гипсе, обе ноги в лубках. Врач говорил, что приборная доска машины буквально сплющилась о его колени. Я однажды получил удар в колено – боль была адская. Неудивительно, что брат потерял сознание и на целую неделю впал в кому. Он заслужил много упреков, но и ему досталось по полной программе. Впрочем, ему никакими страданиями не искупить того, что он натворил.

– Ты все такой же заботливый, – бросил он.

Я был готов к его обычным наглым шуточкам, но голос брата прозвучал неожиданно отрешенно. Чуть ли не уязвленно. Совсем не в его духе. Давит на жалость?

– А ты все такой же беззаботный, – сухо ответил я.

– Уймитесь оба.

Мне показалось, что это сказала мать, но я ошибся. Вмешалась ее подруга. Она с явным осуждением смотрела то на меня, то на брата. Причину ее недовольства я понял мгновение спустя, когда заметил, что мать судорожно стискивает ручки инвалидного кресла.

– Прости, мам, я не хотел…