Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (1997)

— При чем тут согласие? — спросил мистер Томпсон удивительно миролюбивым тоном. — Не будем спешить. Никогда не надо спешить. Ведь не случится ничего плохого, если мы выслушаем все аргументы?

— Аргумент аргументу рознь, — сказал Висли Мауч, тыча пальцем в сторону Дэгни.

— Любые аргументы, — увещевал его мистер Томпсон. — Не будем проявлять нетерпимость.

— Но ведь речь идет об измене, гибели, предательстве, эгоизме и пропаганде интересов крупного бизнеса.

— Ну, не знаю, — сказал мистер Томпсон. — Давайте смотреть на все без предубеждения. Надо принять во внимание все точки зрения. В ее словах, возможно, что-то есть. Он знает, что делать. Надо проявить гибкость.

— Вы хотите сказать, что готовы уйти в отставку? — поразился Мауч.

— Не спешите с выводами, — сердито оборвал его мистер Томпсон. — Вот уж чего я не терплю, так это поспешных выводов. А еще не переношу ученую братию, что сидит в башне из слоновой кости: облюбуют какую-нибудь теорийку, и плевать им на реальное положение вещей. Такие времена, как нынешнее, требуют прежде всего гибкости ума.

На лицах окружающих он видел изумление, отразилось оно и на лице Дэгни, но по другой причине. Он улыбнулся, поднялся с места и повернулся к Дэгни.

— Спасибо, мисс Таггарт, — сказал он. — Спасибо, что высказали свое мнение. Вот что мне хочется, чтобы вы знали: вы можете мне доверять и высказываться с полной откровенностью. Мы вам не враги, мисс Таггарт. Не обращайте внимания на ребят, они расстроены, но скоро спустятся на землю. Мы не враги ни вам, ни стране. Конечно, мы наделали ошибок, мы всего лишь люди, но мы стараемся сделать как лучше для народа, то есть для каждого человека, а времена сейчас очень непростые. Тут не примешь сиюминутное решение, нужны решения на века, верно? Надо все обдумать, обмозговать, взвесить — и очень тщательно. Я просто хочу, чтобы вы знали, что мы никому не хотим зла, это вы понимаете, а?

— Я сказала все, что хотела сказать, — ответила Дэгни и отвернулась от мистера Томпсона, не имея ни ключа к реальному смыслу его слов, ни сил и желания искать этот смысл.

Она повернулась к Эдди Виллерсу, который наблюдал за собравшимися с таким негодованием, что, казалось, его парализовало. Казалось, его мозг кричал: вот зло в чистом виде! — и дальше этой мысли двинуться не мог. Дэгни сделала ему знак, движением головы указав на дверь; он послушно последовал за ней.

Доктор Стадлер подождал, пока за ними не закрылась дверь, и набросился на мистера Томпсона:

— Что за идиотизм? Вы представляете, с чем играете? Вы понимаете, что речь идет о жизни или смерти? Выбор: вы или он.

Легкая дрожь, пробежавшая по губам мистера Томпсона, обозначала презрительную улыбку.

— Что за манеры для профессора? Вот уж не предполагал, что профессора такие нервные.

— Как вы не понимаете? Разве не ясно, что компромисс невозможен, — либо одно, либо другое.

— Что же, по-вашему, я должен сделать?

— Вы должны уничтожить его.

Доктор Стадлер не выкрикнул эти слова, он сказал их холодным, ровным тоном, с полным пониманием их значения, и именно от этого у собравшихся мороз пробежал по коже, все в оцепенении замерли.

— Вы должны найти его, — сказал доктор Стадлер, теперь его голос будто надломился и снова звучал взвинченно. — Надо все перевернуть вверх дном, но найти и уничтожить его! Если он останется в живых, он погубит всех нас! Пока он жив, нет жизни нам!

— Как я могу его найти? — тихо и задумчиво спросил мистер Томпсон.

— Я… я могу подсказать вам. У меня есть идея. Надо следить за этой женщиной, мисс Таггарт. Пусть ваши люди не спускают с нее глаз. Рано или поздно она выведет вас на него.

— Почему вы уверены в этом?

— Разве это не видно? Только по чистой случайности она давно не порвала с нами. Не надо большого ума, чтобы заметить, что она его поля ягода. — Он не объяснил, что это за поле.