Отряд - Ник Каттер (2014)

О.: Мы не знали, что на кону стояли жизни… Мы ведь говорим об одном из трех священных Граалей современной медицины – способе лечения мужского облысения, способе обратить вспять процесс старения и способе похудеть, не прилагая усилий. Что если кто-нибудь изобретет таблетку, которую можно проглотить перед сном и проснуться утром с пышной шевелюрой, или без морщин вокруг глаз, или на пять фунтов легче? Сколько за нее можно будет выручить? Клайв часто повторял старое изречение: «Невозможно быть слишком богатым или слишком худым». Он говорил: «Если я могу сделать богатых худыми, то они сделают богатым меня».

* * *

16

БЛИЖЕ К ПОЛУНОЧИ Макс спустился к морю. Небо было усыпано далекими звездами. Пляж узкой, похожей на кость полосой тянулся до самой кромки воды. Море короткими всасывающими вдохами наползало на берег. Казалось, что остров пыталось проглотить огромное беззубое существо.

К Максу присоединился Ньютон. Его ладонь легла на обнаженную руку приятеля. Страх проскочил между мальчишками – теперь Макс тоже его почувствовал.

– Мы не должны были так поступать со скаут-мастером.

– Он болен, Ньют.

– Я знаю. Но в шкаф. Так нельзя. Разве я не прав?

– Ты тоже участвовал, – устало произнес Макс.

Сглотнув, Ньютон кивнул:

– Участвовал. Мама рассказывала мне про защитную реакцию, – может, все дело в ней. Знаешь, когда дела идут плохо, мы изо всех сил стараемся их исправить. Или просто отвлечься. Как думаешь, Макс, это была она?

– Нас занесло, Ньют. Вот и все.

Прошлым летом Максу пришлось делить дом с семейством буревестников – более стремительной версией тупиков. Они заселяли выходившие на Атлантику утесы, но из-за демографического взрыва начали устраивать гнезда в домах Норд-Пойнта. Буревестники отдирали гипсокартон от стен и выдергивали утеплитель вместе с розовой изоляцией, чтобы освободить место для себя.

Птичье семейство соорудило такое гнездо над окном спальни Макса. Утром он выглядывал и видел, как папаша-буревестник высовывал голову из дыры, которую пробил в фасаде дома, и, оглянувшись по сторонам, отправлялся на охоту.

Однако на отца Макса все это не произвело впечатления. Утеплитель и яркие лоскуты изоляции устилали газон. Из-за птиц рухнет стоимость дома при перепродаже, считал отец. И это несмотря на то, что он прожил в Норд-Пойнте всю жизнь и умер бы, скорее всего, здесь же. Отец поехал в «Инструменты для дома» и вернулся с баллоном строительной пены. Затем вскарабкался по стремянке к гнезду, разогнал птиц, сунул насадку в дыру и принялся закачивать герметик, пока тот не вздулся и не затвердел, превратившись в одутловатую корку. Вниз отец спустился с самодовольной улыбкой.

Но на следующий день буревестники вернулись. Похожими на серпы клювами они рвали герметик на куски. Теперь газон покрылся и утеплителем, и изоляцией, и герметиком. Отец Макса повторил процедуру, полагая, что птицы уступят. Но буревестники – родственники почтовых голубей, они всегда возвращаются. «Надо бы их перестрелять», – ворчал отец, хотя никогда бы так не поступил.

И все же он разозлился – им овладел тот особый гнев, который вызывает у человека упрямство природы. Снова съездив в «Инструменты для дома», отец вернулся с очередным баллоном пены и несколькими футами сверхпрочной сетки из проволоки. Ножницами по металлу он вырезал круги примерно того же размера, что и дыра в стене, а затем, взобравшись на стремянку, соорудил что-то вроде слоеного пирога: слой герметика, потом проволока, герметик, проволока, герметик, проволока. «Ладно, птички, – сказал он, – как вам такое?»