Полуночница - Александра Елисеева (2020)

Хотя… чему я удивляюсь? Едва ли Дульбрад оставил бы без присмотра зрячую, чья жизнь и так чуть не оборвалась. Но меня всё ещё не покидало ощущение чего-то странного, неправдоподобного. Что-то смущало, и я не могла понять что.

Я окинула вора взглядом. Как он попался? Совпадение ли, что его поместили в одну темницу с Вегейром? У меня была уйма вопросов.

— Я не верю, что ты не мог сбежать, — осенило меня. Ловкач имел с собой любимые очки с голубыми стёклами и, один Треокий ведает, что ещё. В рукаве вор всегда держал множество трюков и уловок. Раз я, хоть и начитавшаяся его книг и способная обойти магические ловушки, смогла попасть в тюрьму, то почему такой опытный лихач, которого никто не смог вывести на чистую воду, оказался не способен совершить побег?

Он слегка улыбнулся.

— Зато я верил, что ты сможешь справиться без моей помощи.

— Ты… Ты… — запнулась я от злости, — …специально сюда попал, чтобы не помогать мне спасти Вегейра? И кстати, ты так и не ответил. Ты следил за мной в доме целителя?

— Уна, к чему спрашивать то, что и так знаешь? — устало хмыкнул он. — И я должен был узнать, готова ли ты к нашему «приключению» в столице.

— Так это просто проверка? — обескураженно произнесла я. — Ты заставил меня поверить в то, что тебя казнят, ради… чего? Собственного тщеславия?

— Уна, — как всегда попытался Милош воззвать к благоразумию, но я его не слушала. На меня словно вылили ушат холодной воды. — Тише, нас могут услышать.

— Я не понимаю, зачем ты попал в тюрьму, Ивар.

— Для большего стимула и чистоты эксперимента, — ответил он. — А теперь, пожалуйста, давай идти…

Я не просто разозлилась, я пришла в бешенство. Я терпеть не могла, когда другие мной манипулировали, но, видимо, такова участь зрячей. Ловкач просто использовал мои чувства к нему. Он не способен любить.

— Ты чудовище, — прошептала я.

Зачем ему все эти уловки? Ради чего? Я сбежала из наших комнат после своего признания, боясь находиться рядом с тем, кто меня оттолкнул. Он уже достаточно ранил меня, когда признался, что потомок княжеского рода никогда не сблизится с сиротой.

— Я должен был тебя вернуть, — взволнованно проведя рукой по волосам, сказал Милош.

Я поняла, что всё сказанное до этого — лишь предлог, чтобы очутиться здесь. Правда лежала куда глубже. Нет, он не мог просто попросить меня остаться. Куда проще для него оказалось сделать вид, что он не заметил моего ухода, и создать такие условия, чтобы я забыла об отчуждении, возникшем между нами. И даже сейчас он не сразу признал истину.

Я дорога ему. Не как зрячая, нужная цесаревичу. Не как ещё одно преимущество для поиска шкатулки. Нет, просто как Уна, приносящая нечто радостное и тёплое в его жизнь. И пусть позже он вспомнит о своей благородной крови. Потом обстоятельства окажутся выше двух людей, испытывающих друг к другу симпатию, но сейчас есть просто я и он.

Я увидела это осознание в голубых глазах Милоша, которые вдруг заискрились за стёклами очков. Он притянул меня к себе, и случилось нечто невероятное: он меня поцеловал. Его губы, мягкие и жаждущие, коснулись моих. Я вся отдалась поцелую и забыла о мире вокруг. Время остановилось. Меня не волновало, что мы оба стоим в темнице и нас вот-вот обнаружат. Всё потеряло значение. Кроме него.

Я ощутила, как волна желания прошлась по всему телу. Необыкновенно горячие руки Милоша обжигали даже сквозь ткань. Я стала песчинкой, подхваченной океаном. Я захлебнулась в ощущении счастья, нежности и его любви. По крайней мере, в этот миг так казалось. Нас перестало волновать, что мы находимся в темнице, на нас глазеют лихачи и смотрит Йоран. Даже то, что каждая секунда может дорого стоить, потеряло смысл.

Мы забылись.

Я растворилась в поцелуе. Милош касался меня с какой-то трепетной нежностью, которой никак не ожидаешь от циничного вора. Мне словно удалось на время снять с него маску.

Нас прервал чей-то поражённый возглас: