– Дефекты тут ни при чем, – попыталась я его успокоить. – Но с того момента, как мы захватили корабль, нас и впрямь окружают извращения. Кости – это извращение. Призрачники, поглотители. Рассекать по космосу на паруснике – тоже извращение. Но мы здесь, и надо как-то выкручиваться. Если пистоли всего лишь слегка светятся… тогда, полагаю, это лучшая новость для всех, и в особенности для Лагганвора. Ведь получается, мы теперь можем поверить, что Скряга – настоящий.

– Ни секунды не сомневалась, – сказала Фура.

Глава 24

Пистоли светились все ярче и ярче по мере нашего приближения. Это затронуло каждый пистоль на корабле, независимо от его номинала и места хранения. Фура даже принесла один из них в комнату костей – самое уединенное, самое безопасное место на борту, и, по ее свидетельству, монета там тоже сияла. Я поверила сестре на слово, потому что после того, что случилось с Часко, мне было невыносимо даже близко подходить к этой бесполезной комнате со сломанным черепом.

Но к тому времени мы все уже привыкли к желтому сиянию, и хотя я не стала бы утверждать, что кто-то из нас чувствовал себя при нем вполне комфортно, мы, по крайней мере, получили заверения Лагганвора, что никакого вреда не будет. С пистолями и так связано множество тайн, решила я, и нет ничего странного в том, что еще одна добавилась к этому списку.

Последний этап сближения, до того момента, когда мы должны были свернуть паруса и выслать катер, проходил совершенно спокойно. Трения между членами команды – Лагганвором и Эддралдером, Эддралдером и Фурой, даже Фурой и мной – стали менее заметными. Лагганвор не делал ничего, чтобы вновь возбудить мои подозрения, и я не могла не задуматься, а ну как они и в самом деле беспочвенны, в то время как Эддралдер осваивался в новой роли нашего врача, как будто восприняв мои заверения в том, что его прошлое не имеет никакого значения для нас. Меррикс с каждым днем становилась все живее и увереннее и уже готовилась участвовать в различных корабельных делах. Страмбли набиралась сил. Общему настроению помогало то, что мы все были вовлечены в нечто загадочное и волнующее, к тому же до конца пути оставалось всего ничего.

Из обзорной рубки я наблюдала за нашей целью через тысячи холодных лиг, сомневаясь, что столь невзрачный объект может быть хранилищем такого огромного сокровища. Скряга и впрямь выглядел очень уныло, но, полагаю, в этом и был смысл. Большинство шарльеров, лишившихся защитного поля, выглядят столь же убого. Миллионы маленьких корявых камней бегают вокруг Старого Солнца, и если какая-то их часть была заселена, то это случилось так давно в долгой истории Собрания, что теперь там почти не осталось следов присутствия обезьян. Города, которые, возможно, когда-то украшали поверхность шарльеров, были стерты миллионы лет назад, любая живая материя давно превратились в пыль. Ученые полагают, что очень многие из пятидесяти миллионов миров были освоены до или во время Первого и Второго Заселений, но случилась война, ужасный вселенский пожар, и ни одно последующее Заселение не приблизилось к былой славе. И никогда не приблизится.

Анонимность этого камня как нельзя лучше подходила для нужд Босы. Корабль мог проплыть в тысяче лиг от него и не учуять ничего необычного. Даже самые отчаявшиеся экипажи, измотанные чередой неудачных экспедиций на шарльеры, брезгливо миновали бы этот камешек, зная, что вероятность найти внутри его хоть одну годную для продажи штуковину исчезающе мала, так что лучше поберечь топливо и дыхаль. Они полетели бы дальше, возлагая тающие надежды на следующую миссию и даже не догадываясь, как близко подходили к сокровищу, которому нет равных.

Мы-то знали его тайну – или верили, что знаем. Поведение пистолей укрепляло нашу веру. А поскольку нас предупредили, что Скряга защищает свои богатства, мы остановили «Мстительницу» в тысяче лиг, собрали паруса и приготовились преодолеть остаток пути на катере.