Черные паруса - Аластер Рейнольдс (2019)

Даже в этот момент существование каменного мирка оставалось гипотетическим. Где-то в Собрании, забытая в каком-нибудь пыльном дневнике или потрепанном временем бортовом журнале, возможно, хранилась запись о крошечном темном теле, обращающемся вокруг Старого Солнца. Однако нигде на «Мстительнице» не было такой записи, кроме строчки внутри шарика, невинной стекляшки. Если бы наш корабль захватили – обезоружили и взяли на абордаж у Колеса Стриззарди или по пути к Скряге, – никто бы ничего другого не обнаружил. Я не сомневалась, что Боса запечатлела соответствующую информацию в своей памяти и что она сделала это много тел назад, а потом тайна переходила от одного мерзкого воплощения к другому, как фамильная реликвия или проклятие. И все же ясно, что из всех своих оперативных секретов именно этот она хранила ближе всего к сердцу.

Я верила, что Скряга существует. Как же мне хотелось, чтобы это было не так! Чтобы мы и слыхом не слыхивали ни о каком кладе и чтобы моя сестра не сходила с ума, мечтая добраться до пистолей. Но поскольку мне так сильно этого хотелось, я нисколько не сомневалась: Вселенная обязательно устроит мне подлянку и Скряга окажется не вымыслом.

Когда мы находились в пяти неделях пути от Колеса и всего в двух неделях от предполагаемого места назначения, Фура решила включить подметалу дальнего действия на максимальную мощность, чтобы поймать эхо находящегося впереди камня. Или отсутствие эха – как бы я этому обрадовалась. Но более мудрые головы одержали верх. Локационный импульс мог сообщить о нашем местоположении охотникам, поэтому Фуру убедили подождать еще неделю и поискать камень лучом гораздо меньшей мощности.

Это была самая тяжелая неделя нашего путешествия – мучительно тянулись часы, нервы были измотаны до предела. Я никогда не видела свою сестру такой напряженной, как в те дни.

Я плохо спала, мне снились кошмары, и все они были связаны с Часко. Я снова оказывалась в комнате костей, и череп присутствовал – поврежденный или исправный, в зависимости от гибкой логики подсознания, – и я все уговаривала Часко отказаться от преследования. Иногда мне это удавалось, и таким образом я сохраняла ему жизнь, и испытывала обманчивое временное блаженство сновидца, пока не возвращалась в жестокую явь. Но в половине случаев мне приходилось разделять его мучения. Я выныривала из сна с тяжким ощущением, что Часко все еще здесь, бестелесный, но осознающий, и понимала, что дальнейшие попытки заснуть бесполезны.

Я лежала неподвижно, прислушиваясь к знакомым корабельным звукам. Если бы ночной кошмар вынудил меня закричать, кто-то ответил бы бормотанием или ворчанием, раздраженный тем, что я нарушила его покой. Однажды ночью мне приснился особенно яркий сон про Часко, однако разбудили меня свидетельства чужих мытарств.

Я поняла, что это рыдание и оно раздается где-то близко.

Я нашла свою одежду и двинулась в полумраке по спящему кораблю. Сурт дежурила в обзорной рубке, а остальные спали – чередование ночных и дневных вахт было одинаковым для всех. Однако я слышала не Сурт. Это были мужские рыдания, и они доносились из комнаты доброты.

– Доктор Эддралдер, – сказала я тихим, мягким голосом, объявляя о своем приближении к двери.

Он сидел, пристегнутый ремнями к креслу, низко склонившись над магнитным столом. Лекарства и инструменты, всегда тщательно расставленные и разложенные, валялись перед ним в диком, непристойном беспорядке. Мы шли под парусами, поэтому гравитация была слабой, но я легко могла поверить, что содержимое его шкафов и ящиков взорвалось в невесомости, такой хаос там царил. В руке у врача был шприц, до середины заполненный темно-зеленой жидкостью. Игла уже проткнула кожу на левой руке, и я подумала, что еще секунда, и он бы нажал на поршень.

– Адрана? – проговорил он с легким удивлением. – Я не хотел тебя беспокоить. Я должен извиниться.

Он не смотрел на меня.

– Что вы делаете, доктор?