Край чудес - Ольга Птицева (2020)

Зал, куда они выбрались, был длинный и какой-то приплюснутый. Низкий потолок, закопченные стены и запах гари. Гук, нетерпеливо повизгивая, убежал вперед, к нему навстречу выскочил Чик, они принялись скакать, облизывать морды, то кусаясь, то восторженно скуля.

– Братья, – объяснил Полкан. – Грызутся вечно, а потом лижутся. Ну, ты сам знаешь.

И пошел в глубь зала, оставляя Южина одного. Спертый воздух давил, Южин нерешительно огляделся. У дальней стены виднелись чьи-то тени, Полкан слился с ними, и стало не разобрать, где он, а где остальные – безликие и молчаливые. Ровный гул доносился с правого бока, Южин различил там железную дверцу, врезанную в бетон. За ней гудело. А кругом разливался тревожный жар, сухой и обжигающий, как ветер, что дул из пустой шахты лифта.

«Печка», – понял Южин и хотел отступить, но ноги сами понесли его вперед. Успевает ли разогреться металл? Что за механизм помещает тело в отделение для сжигания? Как вообще сохранился здесь рабочий крематорий? Вопросы шумели в голове, не давали сконцентрироваться. Перед глазами плыло и мельтешило. Южин отстраненно подумал, что сейчас упадет, и начал заваливаться набок, но удержался, опершись о край каталки, приставленной вплотную к дверце печки. Подышал немного, дожидаясь, пока картинка перед глазами перестанет вертеться. Поднял голову.

На каталке лежала женщина, до пояса прикрытая простыней. Через ее кожу проступали ребра и ключицы. Она смотрела в потолок. Спокойно, почти равнодушно. И только медленно моргала. Между кончиками пальцев Южина и голым боком женщины оставался маленький промежуток. Не движение даже, а намек на него, – и они соприкоснулись бы.

Южин попятился. Во рту пересохло. Происходящее в зале смахивало на душную сцену в кино, от которой потом снятся тяжелые сны и гудит голова. Только в кино никто не мог схватить тебя за локоть. А здесь могли. Ноги подкосились, и Южин повалился на пол. Руке, которая утащила его вниз, не хватало пальцев. Южин подтянул колени под себя, кое-как уселся, откинувшись на стену.

– Сиди тихо, – просипел обладатель клешни.

Южин пробормотал что-то бессвязное, а что – и сам не понял. Все происходящее – эти тени, и женщина под простыней, и обрубленные культи на месте пальцев – пробивалось через плотную пелену в перегруженном сознании. Да, происходит. Но нет, не на самом деле. Южин с силой уперся затылком в бетонную плиту позади себя и решил просто смотреть.

Из темноты проступили очертания человека.

«Полкан», – понял Южин.

Поверх камуфляжного комбинезона ему набросили белый халат. Он подошел к каталке. Склонился над женщиной. Погладил ее по волосам. И она выгнулась так, что ребра почти выскочили наружу. Натянула замусоленные бинты, которыми была привязана к каталке.

– Не я, – прохрипела женщина. – Не моя очередь!

Полкан положил ей на лицо ладонь.

– А чья же тогда? – спросил он, почти ласково, но так жутко, что Южин отполз еще немного. – Я же тебе сказал, приведи. А ты? Не привела. Костик уже тю-тю, время не терпит. – Он наклонился к ней. – Прости уж меня. Такие дела.

Женщина что-то простонала у него под рукой, но Полкан не стал ее слушать. Рванул края простыни и засунул лоскут женщине в скривленный рот.

– Жалко Ларку, – прошептал тот, кто держал Южина своей клешней. – А вы, шустрые ребята, ускакали от нас.

Южин с трудом повернулся к нему. Лица он не видел. Но скрипучий голос узнал. И Ларку, что рыскала по этажу у Края, тоже. Это их искали местные бомжи, пока они прятались в подсобке. А теперь Ларка лежит на каталке, и Полкан возится над ней, отпихивая скулящих собак. Южин смотрел только на них. На Чика – черный гладкий бок, смешные уши торчком. И на Гука – палевый мохнатый зверь с дурашливым языком, свисающим из пасти. Как оказались они здесь? Родились в подвале? Прибились в холода? И почему так отчаянно и верно любят Полкана? Разве можно его любить? Почему даже его кто-то любит, а Южина нет?