Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

— Ну, ты княжич, тоже сказал — обед стряпает! Где ж это видано! Хотя — ты прав. Твой отец, князь Молнезар, умеет и ведает многое! Он воин, а будь он по рождению вендом — все б считали его прирожденным охотником. Он душу леса чувствует! Я-то его знаю! Но вот на людях, а особенно при тех, кто властью обличен, он должен себя по другому вести. Я на других владык предостаточно насмотрелся. Было как-то… Иные властители — ох как чванливы! Не подступись! Показывают всё, какие они особенные. Хотя, сними с них спесь — станут люди как люди. Вот и ему — нашему князю Молнезару — приходиться вид делать, что он тоже как они. Мол, тоже — уважение нужно. А князь Молнезар другой. Это все венды знают!

Велислав стал серьезным. Ему и самому невдомек, отчего люди — все от рождения равные — меняются, стоит только власть получить.

— Вот вы все видели иноземного правителя, который о прошлом годе в Виннету приезжал, — скривился в пренебрежительной усмешке Велислав. — Мужчина здоровенный, как кабан-секач! А его слуги под руки ведут, да с бережением немалым — будто он сам уже ходить не может. Спесивый… Этот правитель нашему князю, да честному люду показывал, какой он великий да уважаемый. В его стране так принято, и в других землях тоже. Иноземье — не Альтида! Так что радуйтесь, ребята, что и князь Молнезар не такой, и не принято это в нашей земле! А то, как раз, — вы, молодые, под руки бы его и водили. Самое занятие для вас, отроков, — улыбнулся Велислав. — Много чему бы научились, да нужного познали, около князя-то ходя. Князь Молнезар сына своего нам доверил, для того, чтобы Добромил настоящим воином и мужчиной стал. Он учится, и вы тоже каждый день новому учитесь.

Милован и Борко молчали. Возразить нечего. Да и не стали бы они возражать Велиславу. Он предводитель — они не скоро станут таким как Велислав. Молодцы встали, и пошли к печи, помогать Добромилу. Любомысл и Прозор ухмылялись. Улыбнулся и Велислав. Надо гнать печаль, жизнь продолжается.

— Так Любомысл? — добродушно спросил Велислав старика. — Что скажешь? Ты ведь не только сказки рассказывать умеешь, но и мечом — да и иным оружием — владеешь не хуже иных витязей.

Велислав глянул на усердно дувшего в печное устье Борко. Лицо перемазано сажей, старается.

— Кто его каждое утро на деревянных мечах уделывает? Да и его тоже? — он кивнул на Милована. — Молодцев уделываешь, с иным воином совладаешь. Но ведь и стряпаешь ты замечательно! Не каждый княжеский кухарь с тобой в стряпне сравнится! Ведь верно? И где только научился, Любомысл?

— Так-так, Велислав! — согласился польщенный старик. — Не только сказки, да байки разные могу, но умею корабль привести, куда укажут. Да и от разбойников морских, да сухопутных не раз отбивался. Ратное дело знакомо. Что есть — то есть. А то, что стряпать умею — так в разных странах много чего насмотришься, да научишься. Иной раз такую гадость в свое нутро класть доводилось, что до сей поры в толк взять не могу — почему еще жив? Князь Молнезар это знает, недаром он меня, сироту, воспитателем да защитником к Добромилу определил. Хотя, чего я мелю? Все мы защитники нашего княжича, все воспитатели!

Любомысл весело подмигнул княжичу, суетившемуся у печи, и с любопытством прислушивавшемуся к разговору.

— А ты их не слушай, княжич! Борко да Милован еще молодые, неразумные. Разжигай огонь, дитятко, разжигай.

Добромил снова насупился. Потом расплылся в неудержимой. Понял, что его наставник как всегда шутит.

— Я не дитятко! — притворно-грозно воскликнул мальчик. — Хватит уж, Любомысл, меня обижать!

— Да знаю я! Знаю, что ты не дитятко! — как бы в испуге замахал руками Любомысл. — Это я так сказал, по старческому скудоумию. Не дуйся, княжич, не надо! Прости уж меня!

— Ну, Любомысл! — с веселой досадой воскликнул мальчик. — Тебя не переговоришь!