Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

Вскоре на разных концах альтидской земли заполыхали кострища. Это не жертва богам, нет! Богам такое не приносят! В огне сгорала отрава хеннигсвагского ярла. И вот… Там, где в очищающем пламени лопались от жара бочонки со знакомой волхвам отравой не происходило ничего необычного. А вот в тех кострах, где шипя испарялись напитки с чужеродной волшбой, происходило нечто странное. Казалось, огненные боги, часть которых живет в любом пламени, ведут небывалую борьбу. Бешено-пляшущий огонь то пригибался к Матери — Земле, то вздымался вверх, будто угрожая солнечным богам. Пламя резко меняло цвет: из привычного багрового, до темно-зеленого, затем серого. О таком мудрецы не слышали.

Постепенно огонь приобретал неясные, но пугающие очертания. Пораженные кудесники пали ниц перед возникшей в пламени многорукой устрашающей женщиной. Походившая на огромного паука-мизгиря, она руками отмахивалась от тянущихся к ней языков пламени. Шла борьба и огненные боги побеждали. Они жгли чешуйчатое тело чудовища, которое чернело, сжималось и покрывалось сверкающими угольками. Вой и сухой треск, от которых леденела кровь, неслись над местом битвы. Это стучали друг о друга, подвывая в бессильной злобе, связки черепов подвешенные на ее поясе. Они чернели и лопались от нестерпимого жара.

На помощь огненным богам подоспел громовержец Перун. Небо над кострами потемнело, налилось тяжелыми тучами, загрохотал гром и в жуткое пламя беспрерывно полетели разящие молнии.

Впервые люди увидели битву богов, такие сражения скрыты от их глаз. Они идут в иных местах, в иных мирах. Еще нескоро, после того как, задымясь, угас последний уголек и в лазурной синеве рассеялась последняя струйка дыма, свидетели небывалого боя осмелели и приблизились к огневищам. Теперь на их местах из-под земли били светлые громовые ключи.

Когда со смертоносным зельем в Триграде покончили, вину с воеводы Годослава сняли, не дожидаясь вестей из других городов Альтиды. Все жители видели, что происходило вдалеке от городских стен. Там, за речной излучиной, полыхало такое же всеочищающее пламя, и громовержец Перун метал в него синие стрелы.

«…Не нам судить о сотворенном. Вина воеводы велика, но более велико избавление от Зла, что могло постигнуть страну. И воевода Годослав делал все, чтоб отвести это Зло. Делал по своему разумению и как вещало его сердце. Для спасения Альтиды он пожертвовал самым дорогим, что у него есть: честным именем воина. Так пусть воевода живет — как ведает сам…»

Жить воеводе осталось недолго. Коварное зелье засосало его. И выбраться из этой трясины сильный воин не мог. Только остатки апрамеи поддерживали уходящие силы. Но золотисто-красный порошок заканчивался, и с каждой щепоткой сокращалась жизнь. Единственно, что немного облегчало его страдания, это особым образом приготовленный отвар чудной лесной травы — зверобоя. Больше волхвы ничем не могли ему помочь.

Вскоре после того, как вече сняло с него вину, воевода Годослав рано утром вышел из городских ворот. Он шел немощным шагом, тяжело опираясь на высокий посох. Его он вытесал из растущей у дома бузины. Воеводу провожала только дочь. Годослав не хотел, чтоб люди знали, как он закончил свои дни.

На плече воеводы висела сума. В ней находилось скудное съестное: хлеб, несколько луковиц, соль. Взамен богатого наряда воевода надел простую и удобную холщовую одёжу. Оружия, с которым он никогда не расставался, Годослав не взял. Путь воеводы лежал в сторону голубеющей вдали лесной кромки. Там на полуночи начинались вендские леса. Воевода Годослав шел умирать…

Всеславу же, красавицу дочь триградского воеводы, как это принято — по осени — сосватал молодой властитель крепости Виннета, князь Молнезар…

Часть вторая

1

Что можно сделать из подручных средств