Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

— Вот, Велислав. На нем я тетиву и без рук легко натяну! И стреляю я неплохо. Меня Прозор учит на слух бить. А еще… Я бы хотел видеть в темноте как он… Прозор, — повернулся Добромил к богатырю, — а как ты можешь так хорошо в темноте видеть? Можешь меня научить?

Борко и Милован завистливо вздохнули. Сколько они не просили Прозора растолковать, сколько он не объяснял молодцам, как надо, ну ничего у парней не получалось! Темнота — это темнота. В ней на слух они хорошо били из лука, но положить стрелу точно — да еще в неподвижную но безмолвную цель — у молодых дружинников никак не получалось.

— Ох, не знаю княжич, как это у меня получается, — покачивая головой, серьезно сказал Прозор. Впрочем, на губах дружинника появилась счастливая улыбка: опять вспомнили о его необычайной способности одинаково видеть и ясным днем, и в кромешной тьме. — Ты, главное, ни на что не обращай внимания. Не надо ни на что отвлекаться. Представь, что у нас сейчас тут темнота: светильники погашены… а ты считай, что тут светло, будто день яркий. Вот вообрази, что ни светильников этих тусклых нет, ни ставней… Будто в бойницы щас солнце бьет, и ты паутинки в дальнем углу различаешь. Во-он там, — указал Прозор на темный угол, — там паук сеть сплел. — Я просто вижу в темноте, и все. Представь все это и со временем привыкнешь.

Добромил, Борко и Милован пытались это представить. Милован даже зажмурил глаза, но… как и всегда ничего не получилось. Да, дар Прозора — особый дар. Его заслужить надо, или родиться с ним.

— Кстати, Прозор, не мешало бы еще разок наверх выбраться, да на Гнилую Топь глянуть, — сказал Велислав. — Хорошо, что вы о тьме заговорили. Вот только дело докончим, и глянем. Или, может, не откладывать, прямо сейчас сходить?

— Можно я с вами? — спросил Добромил. — А вдруг, и я что-нибудь замечу? Бывает же такое.

— Конечно, бывает, — улыбнулся Прозор. — Пойдем, Добромил. Лук свой прихвати, оружие. Я тоже хочу проверить, как новые стрелы вдаль бьют. Вдруг кто подвернется? Душа успокоится.

Венды направились к выходу на крышу. Пока они поднимались, Борко и Милован доделали свою часть работы — из конской уздечки нарезали тонких ремешков и привязали на них серебряные куны, что нашлись у Велислава и в кошеле княжича.

— Вот, каждому по такому серебряному оберегу. — Милован поднял и повертел перед лицом Борко привязанную монету. Надевай серебро друг, и никогда не снимай. А лучше сразу два оберега носи — денег хватает. Рысь на плаще — рысью, это дело хорошее, а вот деньга на голом теле — это как-то надежнее. Если Любомыслу верить. Верно Борко?

— О чем говоришь, Милован? — Борко бережно заправил за ворот протянутый оберег. — Тут, после этаких страхов, вообще на себя все что угодно нацепишь! Видел бы ты этого албаста! Жаль, на мне тогда серебра не было, я б ему показал! Но кто же знал, что серебро так хорошо от нежити помогает? Эх… — досадливо махнул рукой Борко.

— Раз Любомысл говорит, значит помогает. Наш дед все на свете знает? Верно, Любомысл? Только вот ты Борко говоришь, что албаста видел… А ты его видел? Нет, не видел! Врать-то зачем?

— Я его наполовину видел, разговаривал и ощущал, как от него тиной несет. Ну оговорился немного, бывает… Будет о чем потом вспоминать. Дадно, давай-ка на хворых обереги навесим. Да-а, — обрадовано вспомнил Борко: — Наверно уже пора кабанчика из печи доставать? Любомысл, ты у нас кухарь, как думаешь, он уже созрел? Запаха-то нет, а мы есть хотим!