Мастер-класс - Кристина Далчер (2020)

После дождя на дорожке осталось множество грязных и скользких лужиц, мы старательно их обходили, но в один из таких моментов Фредди споткнулась о выступивший из земли корень и чуть не упала ничком прямо в грязь. И тут чья-то сильная рука, но не моя, успела, возникнув из ниоткуда, поймать ее за плечо. На руке блеснуло обручальное кольцо, точно подмигивая мне, и я вспомнила, что уже видела это кольцо сегодня.

— Эх ты, растяпа! — весело сказал Алекс и тут же торопливо повернулся к миссис Андервуд: — Передайте это, пожалуйста, курьеру из FedEx. Я только что им звонил; курьер прибудет примерно через час, а доставить они обещали уже в понедельник утром. — Он подал ей большой конверт, а потом сообщил — пожалуй, чересчур громко, — что весь день будет работать у себя. Это он сказал специально для меня, догадалась я.

Когда Алекс ушел, Фредди тихонько шепнула мне:

— Я не люблю этого папочкиного друга.

И я его не люблю, однако мне, скорее всего, придется притворяться, что я его просто обожаю — по крайней мере, в течение пары ближайших часов.

Потом мы сидели в кабинете Андервуд и ждали. Мои родители, как оказалось, должны были перезвонить в два часа. Как ни странно, Андервуд даже постаралась придать своему кабинету более уютный вид — видимо, специально для нас: включила дополнительные светильники и положила на кресло несколько подушек для Фредди, чтобы той было удобнее сидеть. Подобная доброжелательность должна была, казалось бы, меня подбодрить, но она почему-то оказала прямо противоположный эффект.

— А теперь я вас оставлю одних, — тактично заявила Андервуд, как только часы пробили два.

Мы с Фредди еще немного подождали, и телефон зазвонил.

Я схватила трубку после первого же звонка, в ужасе ожидая того, что сейчас услышу, и ненавидя моего мужа и всех тех, кто отказал мне в последнем прощании с Омой. Я ненавидела их еще и за то, что Фредди больше уж никогда свою прабабушку не увидит.

В трубке возник мамин голос, и я сразу поняла, что все очень плохо.

Глава пятьдесят пятая

Я давно знала, что бабушка умрет. И много раз представляла, как мне в слезах звонят родители, только что получившие от онколога совершенно не нужное им подтверждение того, что Ома еще сопротивляется, но с каждым месяцем, с каждой неделей все больше слабеет и вскоре сдастся совсем. Но я все-таки думала, что у нас будет время, чтобы как-то приспособиться к ее уходу или хотя бы как следует попрощаться.

Голос моей матери звучал так, словно она не спала, по крайней мере, неделю.

— Елена? Ты меня хорошо слышишь?

— Да, мам. Это Ома?.. Что с ней?

Мама тут же сменила тон, и теперь казалось, что она не просто устала, а находится на пределе умственных и физических возможностей.

— Ох, я даже не знаю! Она вроде бы и в порядке, и чувствует себя неплохо, но в целом это просто кошмар. Твой отец вызвал доктора Мендеса, и тот никакого особого ухудшения не обнаружил. — Сухой смешок. — Никакого! Однако он был вынужден вколоть ей успокоительное, чтобы она наконец перестала проповедовать, но даже и тогда она не перестала. Все время кричит, что я непременно должна тебе позвонить. Я объяснила, что это невозможно, но она еще сильней раскричалась. Ох, Елена, ты только представь себе: эта кошмарная женщина лежит у себя в комнате и целый день колотит тростью по кроватной раме. Врачи отказываются давать ей более сильное успокоительное из-за того, что сердце у нее уже очень изношенное и слабое, но мне кажется, что она скорее убьет себя, если будет продолжать буйствовать. — Мама помолчала, потом что-то сказала отцу, явно стоявшему рядом, и снова возникла в трубке. — В общем, я просто с ума схожу и со стопроцентной гарантией вскоре окончательно попаду в чертову психушку! Ох, Герхард, пожалуйста, заставь ее прекратить!

Фредди, застывшая рядом со мной, все это, разумеется, слышала, и я одними губами сказала ей: «Ничего страшного», а потом попросила маму: