Мастер-класс - Кристина Далчер (2020)

— Но у меня уже все готово! Я же полпалки салями нарезала! — Если, согласно Евангелию от Сандры Фишер, в нашем мире и существует настоящее зло, то оно заключается во всевозможных остатках, оказавшихся излишними; и прежде всего — в избыточном количестве холодных закусок, которые так и остались нарезанными и недоеденными. Моя мать, внучка тех, кому много лет назад довелось пережить Великую депрессию, ненавидит всякие остатки и не понимает, как это еда могла оказаться ненужной. — Останьтесь. Поешьте. А потом сразу поедете домой.

Фредди уже села на ковер, старый, потертый, выцветший, оставленный как воспоминание о самом первом доме моей матери, и еще до того, как Малколм успел открыть рот, начала привычно качаться, этими движениями как бы отбрасывая от себя враждебный окружающий мир и разрушая его, а свою боль из последних сил стараясь удержать внутри.

— Господи! — вырвалось у Малколма. — Опять?

А затем громко и ясно, этим своим ужасным наставническим голосом он прибавил нечто такое, чего даже я вообразить себе не могла:

— Вот именно поэтому ей и нужно туда поехать, Елена. У нее с головой не все в порядке.

Все мое тело и каждая конечность по отдельности откликнулись на это одновременно. Моя левая рука сама собой описала полукруг, а тело отклонилось назад без каких бы то ни было мысленных приказов. Мой рот тоже сам собой открылся и выплюнул слово «ублюдок», ударив этим словом Малколма точно так же, как и мой кулак, о крепости которого я даже и не подозревала, по собственной воле врезал ему прямо в челюсть, явно причинив боль, хоть и соскользнув немного вбок.

Малколм, не сказав ни слова, с силой пихнул мне ком из курток и обуви, и я даже слегка пошатнулась, поскольку вещи оказались довольно тяжелыми. Но все же легче той ярости, что мучительно давила мне на сердце, пытаясь вырваться наружу.

— Гребаный сукин сын! — прошипела я.

Теперь мне было совершенно ясно, что в любом случае между нами все кончено.

Мне потребовалось полчаса, чтобы надеть на Фредди куртку и ботинки.

Малколм ждал в прихожей, слегка притопывая от нетерпения ногой в элегантном ботинке итальянской фирмы «Bruno Magli» и хмуря брови. Мои родители и Энн тихо стояли в дверях гостиной, пряча встревоженные взгляды и стараясь даже не смотреть на Фредди, хотя папа каждые несколько секунд все же поворачивался в сторону Малколма и бросал на него ледяной взгляд.

— Ничего страшного, детка, все наладится, — ласково повторяла я, пытаясь одеть Фредди, но мне лишь с огромным трудом удавалось подменить этим ласковым голосом тот безобразный рев, который рвался из моей души наружу, чтобы со всей силой обрушиться на моего мужа. — Дома мы пообедаем, съедим мороженое, а потом посмотрим фильм о принцессе, хорошо?

О мороженом и принцессах я, черт побери, была способна думать в последнюю очередь. Вместо них мне все представлялись бронзовые кастеты и свирепые воительницы-амазонки.

Наконец мне кое-как удалось привести Фредди в порядок, и я сказала ей:

— А теперь поцелуй на прощанье бабушку и дедушку. — Мне очень хотелось отвести Фредди наверх, чтобы она попрощалась и со своей прабабушкой, но Малколм уже открыл входную дверь, впустив в дом струю ледяного воздуха, хотя там и без этого было весьма прохладно.

Потом пришел мой черед прощаться со всеми по очереди. Я понимала, что прощаюсь с родными не навсегда, что вскоре снова их увижу, возможно, уже в следующий уик-энд или даже раньше, поскольку при одной лишь мысли о том, чтобы провести с Малколмом хоть на секунду больше времени, чем это будет абсолютно необходимо, мой рот наполнялся горечью жгучей желчи.

Нет, это же просто прелесть, до какой степени я ошиблась! И как же долго я этого не понимала! Да и сейчас, пожалуй, еще не до конца все поняла.