Мастер-класс - Кристина Далчер (2020)

И перед моими глазами возникли этот веселый поезд, летящий среди зелени позднего лета от одного селения к другому, и маленькая девочка в фартучке, важно пьющая чай в вагоне-ресторане. Ее внимание буквально разрывается между тем, что происходит внутри поезда, и тем, что она видит за окном — кудри дыма, уносящиеся назад, городки, мимо которых они проезжают. Манхейм. Карлсруэ. Баден-Баден. Длительное путешествие утомило девочку, но она изо всех сил сопротивляется сну и усталости; ей хочется впитать каждое мгновение этого путешествия, удержать его в памяти. Затем за окнами мелькает синяя гладь озер Невшатель и Леман, и поезд подъезжает к Женеве.

Рассказ бабушки был настолько нетороплив, что мой папа не выдержал:

— Mutti, какое все это имеет отношение к тому, что Елене нужно немедленно ехать в Канзас? Не сомневаюсь, та поездка в Женеву оставила в твоей детской душе замечательные впечатления. — Он выразительно глянул на меня. — Но мы с Сандрой уже столько раз о ней слышали, а ты…

Бабушка заставила его умолкнуть, всего лишь подняв руку.

— Дослушай до конца, Герхард. И ты все поймешь. Впрочем, я немного устала, да и горло у меня пересохло…

И папа снова подчинился, хотя и сокрушенно покачал головой.

— За те три дня, что мы провели в Женеве, я видела очень много разных людей. У моего двоюродного дедушки — я называла его дядей — каждое утро были какие-то деловые встречи, и я всю первую половину дня оставалась в гостинице с нанятой гувернанткой, но во второй половине дня он обычно забирал меня из номера и говорил: «А теперь, Мария, пойдем-ка погуляем», — и мы шли гулять. И сперва всегда заходили в какую-нибудь чайную с белыми скатертями и хрустальными канделябрами, где подавали вкуснейшие пирожные с кремом. Там дядя часто встречал знакомых профессоров из Америки, из Италии и из Англии, и все они находили меня совершенно очаровательной. Но особенно мне понравилась одна американская дама. Мы с ней встречались каждый день, и она всегда была ко мне очень добра. Я помню, что звали ее миссис Сангер, и она говорила, что у меня будут очень красивые, замечательные дети.

На этот раз бабушку прервала я:

— Маргарет Сангер?[24] А она-то что в Женеве делала? — Сангер, насколько я знала, в те времена как раз встала во главе движения по контролю рождаемости в США.

Ома засмеялась.

— Ох, Лени, в то лето в Женеве собрались сотни самых разных людей. Видишь ли, там состоялась Всемирная конференция по проблемам народонаселения. Миссис Сангер как раз была среди организаторов этой конференции, а моего двоюродного деда она попросила на ней председательствовать. Он был очень влиятельным человеком. А потом целых пятнадцать лет возглавлял Институт имени кайзера Вильгельма.

— А что это был за институт? Что-то связанное с медициной, да? — спросила я.

Этот мой вопрос так рассмешил Ому, что у нее началось что-то вроде припадка, она даже пополам от смеха согнулась, и в итоге мой отец стал мягко похлопывать ее по спине, а мама принесла ей вместо шнапса стакан воды. Я даже немного испугалась, правда, не знаю, что испугало меня больше — этот, можно сказать, нервный припадок или то, что такой смех вызывают вещи, над которыми смеяться уж точно не стоит. Отсмеявшись, бабушка пояснила:

— В этом институте, разумеется, было полно больных людей. И по большей части это те, кто там работал. А также те, кто им помогал. Магнуссен. Менгеле[25]. И этот американец Чарлз Давенпорт. Мне всегда казалось странным, что именно человек по имени Эуген[26], — бабуля произносила это имя как «Ой-гейн», — стал директором подобного института. Так что теперь ты знаешь, Герхард. — Она повернулась к моему отцу и пожала плечами.

Папа недоумевающе покачал головой.

— Что я знаю?

Ома, безучастно смотревшая в пространство, вдруг резко выпрямилась.