Охота на охотника - Карина Демина (2021)

И дура полная, коль от единственного приличного в жизни шанса отказалась. То есть она не совсем чтобы отказалась, взяла время на раздумье, но… не устанет ли князь ждать, пока в Лизаветиной голове чего приличного надумается? У него ж дворец под опекой.

Красавиц тьма.

И все-то до одной Лизаветы лучше…

Правда, убиваться, как пастушка, она не станет. И уж точно не будет петь перед утоплением. А вот добрейшей Ангелине Платоновне пьеска по сердцу пришлась, ишь, слезы платочком утирает и даже обиду свою на супруга позабыла.

Почти.

– Сердечно-то как, – сказала она, когда артисты вышли на поклон. И тут же добавила: – А Левонька не видел…

Вольтеровский сделал вид, что не услышал.

Обратный путь был… похож.

Та же толпа, только… чуть более злая? И кто-то свистит, а стенка экипажа вздрагивает, принимая удар. И руки Вольтеровского сжимаются в кулаки.

– Господи ты божечки мой, – Ангелина Платоновна размашисто крестится и спрашивает, кажется, у самой себя: – Что же это творится… что творится…

– Бунт, – мрачно произнес Вольтеровский. – Ишь, разгулялись…

Коляска задрожала, и все вдруг стихло.

– Щиты поставили, – на сухом лице Вольтеровского появилось выражение глубочайшего удовлетворения. – Молодцы…

А Лизавета лишь подавила горестный вздох.

Димитрий сам в толпу не полезет. Он же… он начальствует, и вообще для того особые люди есть. И маги тоже… Таровицкий вон одним ударом спалить всех смутьянов способен.

И тут же стало стыдно.

Там же… там не только смутьяны, там женщины и дети малые, которых взяли на наследника поглядеть. И еще веселья ради. Там просто люди, оказавшиеся случайно, шедшие на площадь потому как праздник. А их огнем?

Душу сдавило недобрым предчувствием.

Может, так оно и должно… кортеж, крикуны подосланные и маги, которые ответят ударом на удар, не особо разбираясь, в чем дело?

Тогда бунт, может, и не случится.

Или наоборот.

А еще захотелось поговорить с кем-нибудь из тех самых магов, в охранение поставленных. Каково им знать, что, возможно, придется по людям бить? Огнем, водой, просто силой… по обыкновенным таким людям, среди которых наверняка сыщутся знакомые.

Если и незнакомые…

Опасная тема.

А в коляске тишина. И лишь Ангелина Платоновна восклицает с немалым возмущением:

– Отчего они смутьянов из города-то не выслали? В такой-то праздник…

Вольтеровский молча подымает взгляд к потолку.

Димитрий Навойский был мрачнее обычного, и немало способствовал тому новый старый костюм, который был слегка измят, слегка испачкан, но в целом весьма подходил для человека малого. Только в плечах вот жал немилосердно, да и спина поднывать стала.

– На площади задержано двенадцать человек, еще семерых на площади придавили, – человек вытер испарину, – не наши… люди, когда поняли, что те в кортеж кидаются… из задержанных семеро – слабенькие менталисты, остальные – с амулетами, усиливающими эмоции.

А толпа на эмоции падка.

– Что говорят?

– Ничего не говорят, проклинают только, но это пока. В башню доставили… комендант ругается крепко, что места мало… Может, еще куда?

– Нет, – Димитрий поморщился – голова ныла, а предчувствие дурное не отпускало. – Скажи, чтоб сажал теснее.

Гости.

И Лизавета улыбается, раскланиваясь с кем-то, кого знать не знает и ведать не ведает. В пестрой толпе она чувствует себя на редкость неудобно.

Все кажется, будто бы люди, тут собравшиеся, сделали это лишь затем, чтобы поглазеть на Лизавету. Обсудить ее.

И посмеяться.

Вон кривится в притворной улыбке дама со старомодной высокой прической, из которой выглядывают жемчужные нити. Некоторые спускаются на шею, на плечико острое, чтобы змейками перетечь на платье из темно-вишневого шелку. Отчего-то Лизавете этот наряд кажется кровавым.

Она закрывает рот ладонью. И отворачивается.