Охота на охотника - Карина Демина (2021)

Лизавета пожала плечами и сунула в рот обгрызенную колбасу. Всегда она так, когда голодна была, сперва хлеб съедала, а колбасу напоследок оставляла, как самое вкусное.

И матушка ругалась.

– Это чтобы обид не было, но вот… наши пишут об Арсиноре, а в губерниях – о них же. Пишут много всякого, но большею частью или сплетни, или пустое… Нет, это дело надобно обмозговать.

Он встряхнулся и встал. Руку подал.

– А ты от меня все равно не сбежишь…

И Лизавета поверила. У нее получилось выдержать взгляд, и улыбнуться даже, и сказать:

– Я и не собираюсь.

Глава 21

Ее императорское величество выглядела не самым лучшим образом. Чешуя покрывала левую половину лица, а правая опухла, покрылась мелкими язвочками, чего прежде не случалось.

– Просто, – голос и тот сделался глух, тяжел. – Процесс… начался не вовремя и идет слишком быстро… мое тело не успевает.

– Молчите, – велела княгиня Одовецкая, осторожно касаясь щеки императрицы. Но даже это осторожное прикосновение причинило боль.

Лопнули язвы. Потек гной.

– Ложитесь и не шевелитесь, – Одовецкая помогла императрице вытянуться на каменном ложе. Эта пещера была лишена драгоценного убранства, но все одно камни дышали силой. Здесь едва-едва получалось повернуться двоим, а третий был бы и вовсе лишним, и потому остался в коридоре.

Стоял, прижавшись к стене, вслушиваясь в происходящее за массивной дверью.

Сжимались пальцы. Разжимались.

И сердце летело вскачь, то возвращая в прошлое, где было круглое, будто циркулем вычерченное озеро. Гладкие каменные берега, и вода сама тоже гляделась камнем.

Белый островок.

И девица, на нем сидевшая. Коса ее золотая, протянувшаяся до самого берега этаким мостом волшебным. Рискни ступить, коли не боишься. Дойдешь и заглянешь в глаза змеиные, а там, хватит сил свой разум удержать, тогда и получишь право просить.

Он шел за живою водой. За чудом.

И чудо получил же, но не то, вовсе не то, которого чаял, а теперь вот не отпускало ощущение, что пришло время платить по долгам.

Одовецкая показалась, когда он почти уже решился открыть обшитую железом дверь.

– Она уснула. И… боюсь, в данном конкретном случае я мало что могу, – княгиня никогда не лгала, во всяком случае, ему. – Я могу поддержать человеческую часть ее, но я не уверена, что тем самым не сделаю хуже. Иные крепче людей. Выносливей. И более живучи.

– И что мне делать?

Он знал, что услышит: ждать.

И надеяться, что ожидание не будет долгим и он не сойдет с ума. И не подведет сына, который на него рассчитывает.

– Золото, – Одовецкая мелко дрожала.

Озноб?

Она далеко не молода, и пусть силы сохранила, однако сейчас отдала их слишком много.

– Принесите сюда золото. Все, которое найдете. И камни, чем больше, тем лучше. Они усилят… иную ее часть. А это позволит стабилизировать процесс.

Совет был неплох.

И его императорское величество от души поклонился, на что Одовецкая лишь фыркнула:

– Бросьте, Сашенька, вы знаете, что для вас я готова сделать все и даже больше. Господь и закон лишили меня права воспитывать мою дочь, а я была слишком слаба и нерешительна, чтобы действовать в обход закона… к сожалению.

Император предложил Одовецкой руку, и отказываться она не стала.

– Не буду лгать, что вы мне заменили сына, все же я всегда помнила о том, кто вы есть, но, пожалуй, вы стали мне своего рода племянником. Племянников у меня никогда не было.

– Тетушка…

Шутить получалось плохо.

Все же мысли его были рядом с той, которой он обещал многое, а не сумел исполнить даже малого.

– Молчите уже… выросли на мою голову, – Одовецкая остановилась, переводя дыхание. – Могу ли я надеяться, что в случае моего… ухода мою девочку не оставят без присмотра?

– Безусловно.