Манюня пишет фантастичЫскЫй роман - Наринэ Абгарян (2011)

— Вы посмотрите, что за чушь передают, — хмыкнула она.

В телевизоре какой-то бородатый дяденька раскидывался стопками бумаги и плакал на весь экран:

— Я люблю тебя, Элижбета! Элижбета, я тебя люблю! А-ха-ха (безутешные рыдания). Я люблю тебя, Элижбета! Элижбета-а-а-а!!!

Некоторое время мы завороженно наблюдали, как убивается этот сумасшедший дядечка.

— А где она? — не вытерпела Каринка.

— Кто?

— Ну, эта Элижбета.

— А черт ее знает, гульнула, видимо, от него, вот он и корячится, бедолага, аж все глаза себе выплакал.

Мы не очень поняли, в чем все-таки провинилась Элижбета.

— Ба, а что такое «гульнула»?

Ба пожевала губами.

— Развелась с ним.

— А что это за бумаги, которыми он раскидывается?

— Это письма, которые он написал, но не отправил ей.

— Ого, — вылупились мы, — так Элижбета, значит, давно уже с ним развелась? Столько писем-то!

— Я же говорю — имбецил. Нет, чтобы делом заняться.

— Элижбета! — душераздирающе крикнул дядечка. Мы встрепенулись и обернулись к экрану. Дядечка простонал и, закатив глаза, упал на пол. Бородой вверх. И на эту торчащую колом бороду кто-то невидимый за кадром стал швыряться горстями разодранной в клочья бумаги. Ба дождалась, пока на экране появились титры, и прочла фамилию режиссера телеспектакля.

— Вот ведь дегенерат, — хмыкнула она и выключила телевизор. — Ладно, пойдем пирожки жарить.

Мы обрадованно последовали за ней на кухню. Ба вытащила большую чугунную сковороду, щедро налила масла и поставила на огонь. Когда масло разогрелось, она стала по одному опускать туда пирожки. Пирожки мигом схватывались корочкой и отчаянно шипели. Мы с Каринкой сели за стол и преданно стали ждать. Первая партия пирожков почти уже была готова!

— Надо бы Маню позвать, — шепнула уголком рта я.

— На запах придет, — отмахнулась Каринка. Не существовало на свете силы, способной выгнать нас сейчас из-за стола.

Манька, словно услышав наш шепот, сама через секунду влетела на кухню. Боевым чубчиком и какой-то толстой тетрадью вперед.

— Вот! — крикнула она. — На сегодня, я думаю, достаточно. Смотрите, что у меня получилось!

Она плюхнулась рядом, распахнула тетрадь и продемонстрировала нам результаты своих трудов. На первой странице большими печатными буквами было выведено: «РОМАН».

— Ооо, — закатили мы глаза.

Убедившись, что зрители по достоинству оценили ее труды, Манька перевернула страницу. Мы увидели новую, не менее обнадеживающую запись: «ФАНТАСТИЧЫСКЫЙ».

— Ааа, — задохнулись мы.

— То-то, — хмыкнула Манька и торжественно перевернула страницу.

Третья страница не уступала в монументальности предыдущим: «Автор — МАРИЯ ШАЦ. МИХАЙЛОВНА», — скромно гласила она. «МИХАЙЛОВНА» топорщилась во все стороны желтыми лучиками лампочки Ильича.

— Ыыыыы, — контуженно промычали мы.

«ГЛАВА 1», — объявляла следующая страница.

Напряжение на кухне возросло до такой степени, что чиркни кто спичкой — и дом разнесло бы взрывом на микрочастицы.

Манька перевернула страницу.

«— Уньк-уньк-уньк, — сказал инапланитянин и постучальса в дверь», — гласила пятая страница Манькиным птичьим почерком.

На этом интригующем месте запись обрывалась.

— Потом допишу, а то запахло пирожками, и мне расхотелось сочинять, — объяснила Манюня. — Ну как?

— Шикиблеск! — Мы, наконец, выдохнули и воровато протерли выступивший на ладонях пот уголком скатерти. Ба, отвернувшись к плите, мелко тряслась спиной.

— Ты смеешься? — разобиделась Манька.

— Ну что ты, — Ба повернула к нам раскрасневшееся лицо, — мне просто от плиты жарко. Идите лучше позовите Мишу, пора пирожки есть. Тетрадь оставь, — велела она Маньке.

— Я папе хотела показать.

— Папа дома посмотрит.