Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

На краю летного поля стояли два самолета. Один представлял собой останки, негодные даже на запчасти. Второй – моноплан «Дуайт Сандерс», новенький, одна из тех машин, о которой мечтает каждый мужчина. На поле появился сонный служащий, молодой толстячок, говоривший как выпускник колледжа, родной брат по разуму ночного диспетчера из Брэдшоу. О двух самолетах он ничего не знал: они уже стояли здесь, когда он год назад поступил на работу. Он ими никогда не интересовался, впрочем, как и всем остальным. Тихо распалась и растворилась в неизвестности великая авиакомпания, и о моноплане «Сандерс» забыли, как забыли и о его качествах… Забыли же модель мотора в куче мусора, вот и моноплан неприкаянно стоял, не перевозя ничего для своих наследников или преемников… В инструкциях ничего не было сказано о том, должен ли молодой служащий охранять самолет. Решение приняли за него двое уверенных в себе незнакомцев, кажется, из Вашингтона, мужчина и женщина, последняя – с удостоверением на имя мисс Дагни Таггерт, вице-президента железной дороги, намекнувшая на секретное задание чрезвычайной важности. Они упоминали также об имеющемся у них согласии высшего руководства компании в Нью-Йорке, чьих имен он прежде никогда не слышал. Завершилось все получением чека на пятнадцать тысяч долларов, подписанным мисс Таггерт, в качестве залога за моноплан, и другим чеком, на две тысячи долларов, в благодарность за его любезность.

Он заправил самолет, проверил, как умел, отыскал карту аэропортов страны, на которой Дагни увидела, что летное поле на окраине Афтона в штате Юта обозначено как действующее. Она была так возбуждена, что почти ничего не чувствовала, но в последний момент, когда служащий включил прожектор, освещающий взлетную полосу, и она готова была подняться на борт, остановилась, чтобы еще раз взглянуть на огромную пустоту неба и Оуэна Келлога. Он одиноко стоял в слепящем белом свете, твердо упершись ногами в островок цемента, за которым начиналась непроглядная ночь, и Дагни спросила себя: кто из них остался лицом к лицу перед бо́льшей неизвестностью, кому предоставлен самый великий шанс?

– Если со мной что-нибудь случится, – сказала она, – вы сообщите Эдди Уиллерсу в мою контору, чтобы принял на работу Джефа Аллена, как я ему обещала?

– Сообщу… Больше вы ничего не прикажете сделать… если что-нибудь случится?

Подумав, она печально улыбнулась.

– Да, кажется, это все… Вот только сообщите Хэнку Риардену, что произошло, и что я просила вас рассказать ему об этом.

– Сделаю.

Подняв голову, она твердо сказала:

– Не думаю, что со мной что-то случится. Когда приедете в Лорел, позвоните в Уинстон, штат Колорадо, и скажите, что завтра к полудню я буду там.

– Да, мисс Таггерт.

Она хотела протянуть ему руку на прощанье, но сочла это неуместным, и ей припомнились его слова о времени одиночества. Она достала пачку и предложила ему одну из его собственных сигарет. Он понимающе улыбнулся, и маленькое пламя спички, от которого они прикурили, было крепче всякого рукопожатия.

Потом Дагни поднялась в кабину, и в ее сознании остались не момент расставания, а слившиеся воедино время и пространство, последовательность движений, словно ноты, слагающие мелодию: прикосновение ее руки к ключу зажигания, рев мотора, который, подобно горной лавине, отсек ее от всего, что осталось позади. Вращение лопастей, превратившееся в ревущий поток воздуха, рассекавший пространство. Разбег, короткая пауза, потом рывок вперед, к долгому, рискованному пути по взлетной полосе, все нарастающее давление, направленное к единой цели, к неуловимому мгновению, когда земля обрушивается вниз, а самолет уходит в небо – вроде бы, так просто и естественно.