Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

– Она может жить так, мисс Таггерт, потому что мы не считаем, что земля – это юдоль скорби, где человек обречен на гибель. Мы не считаем, что трагедия – наша неизбежная участь, и не живем в постоянном страхе перед несчастьем. Не ожидаем беды, пока нет видимых причин ожидать ее, и когда сталкиваемся с ней, способны ей противостоять. Неестественными мы считаем страдания, а не счастье. Не успех, а поражение считаем ненормальным исключением в человеческой жизни.

Голт проводил его до двери, вернулся, сел за стол и неторопливо протянул руку к кофейнику.

Дагни внезапно вскочила, словно подброшенная мощной струей сжатого пара, сорвавшего предохранительный клапан.

– Думаете, я приму его деньги? – вскричала она.

Голт подождал, чтобы дымящаяся струя из кофейника наполнила его чашечку, потом, подняв взгляд на Дагни, ответил:

– Да, думаю, примете.

– Нет! Я не позволю ему рисковать ради этого жизнью!

– Тут вы бессильны что-либо поделать.

– Я могу никогда не потребовать этих денег!

– Да, можете.

– Тогда они пролежат в банке до Судного дня!

– Нет, не пролежат. Если вы не потребуете этих денег, часть их – очень малая – будет передана мне от вашего имени.

– От моего? Почему?

– В оплату за жилье и стол.

Дагни уставилась на него, гнев на ее лице сменило недоумение, и она медленно опустилась на стул.

Голт улыбнулся:

– Как долго, по-вашему, вы пробудете здесь, мисс Таггерт? – в ее глазах стояли испуг и беспомощность. – Не думали об этом? А я думал. Вы проживете здесь месяц. Месяц отпуска, как и все мы. Я не спрашиваю вашего согласия – вы же не спрашивали нашего, когда появились здесь. Вы нарушили наши правила и должны примириться с последствиями. В течение этого месяца долину не покинет никто. Я, конечно, мог бы отпустить вас, но не отпущу. Закона, требующего, чтобы я удерживал вас, не существует, но, ворвавшись сюда, вы дали мне право действовать по своему усмотрению – и я воспользуюсь этим, так как хочу, чтобы вы были здесь. Если в конце месяца вы примете решение вернуться, у вас будет такая возможность. Но не раньше.

Дагни сидела прямо; напряжение покинуло ее лицо, но губы чуть растянулись в жесткой, решительной улыбке, не сулящей противнику ничего хорошего; глаза холодно блестели, хотя и затаили какую-то странную мягкость, словно глаза врага, который твердо намерен сражаться, но совсем не расстроится, если окажется побежден.

– Прекрасно, – сказала она.

– Я буду взимать с вас плату за жилье и стол – наши правила запрещают содержать человека даром. Кое у кого есть жены и дети, но тут существуют взаимный обмен и взаимная плата такого рода, – он выразительно взглянул на нее, – какую я не имею права получать. Поэтому буду брать с вас по пятьдесят центов в день, и вы расплатитесь со мной, когда вступите во владение счетом, открытым на ваше имя в банке Маллигана. Если откажетесь от счета, Маллиган снимет с него ваш долг и отдаст мне деньги по первому требованию.

– Я принимаю ваши условия, – ответила Дагни; в голосе ее была расчетливая, осторожная медлительность торговца. – Но не позволю покрывать из этих денег мои долги.

– Как же еще вы собираетесь платить?

– Буду отрабатывать жилье и стол.

– Каким образом?

– В качестве кухарки и прислуги.

Дагни впервые увидела его потрясенным – до глубины души и с такой силой, что предвидеть этого, конечно же, не могла. Голт разразился смехом – но смеялся так, словно получил удар, откуда совершенно не ждал, словно уловил в ее словах нечто гораздо большее, чем они значили в действительности; она поняла, что невольно задела его прошлое, пробудив какие-то воспоминания и чувства, знать которых не могла. Он смеялся так, словно увидел вдруг какой-то далекий образ и хохотал ему в лицо, словно победил наконец, и мстил за что-то давнее, ей неведомое.