Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

– Ты подумала о моих чувствах? Подумала, как это подействует на мои чувства? Ты должна была прежде всего думать о них! Это первая обязанность любой жены, а уж женщины твоего положения в особенности! Ниже и отвратительнее неблагодарности нет ничего!

Она вдруг поняла невероятное: этот человек виновен, знает это и хочет оправдаться, пробудив чувство вины у своей жертвы. Опустив голову и закрыв глаза, она мучилась отвращением, тошнотворным отвращением непонятно к чему.

Когда она подняла взгляд, то увидела, что он смотрит на нее с растерянным видом человека, идущего на попятный, потому что его хитрость не удалась. Но не успела поверить в это, как на его лице вновь появилось выражение обиды и гнева.

Она заговорила, словно бы высказывая свои мысли разумному существу, которого здесь не было, но присутствие которого надо было предположить, потому что обращаться было больше не к кому:

– Тот вечер… газетные заголовки… торжество… это все вовсе не ты… это Дагни.

– Заткнись, сучка паршивая!

Она безучастно посмотрела на него, никак не реагируя. Словно ее уже ничто не могло задеть, потому что она произнесла предсмертные слова.

Он всхлипнул:

– Черрил, прости, я обидел тебя. Беру свои слова назад. Я так не думал…

Она продолжала стоять, прислонясь к стене, как стояла с самого начала.

Он сел на край дивана, поза его выражала беспомощное уныние.

– Как я мог тебе это объяснить? – заговорил он тоном полной безнадежности. – Это все очень сложно. Как мог рассказывать тебе что-то о трансконтинентальной железной дороге, если ты все равно не знаешь всех капканов и подводных камней? Как мог объяснить годы своей работы, своей… А, да что толку! Меня всегда не понимали, пора бы уже к этому привыкнуть, только я думал, что ты не такая, как все, и у меня появился шанс.

– Джим, почему ты на мне женился?

Он печально усмехнулся:

– Об этом меня все спрашивали. Я не думал, что когда-нибудь спросишь ты. Почему? Потому что я люблю тебя.

Она удивилась, что это слово – самое простое в человеческом языке, всем понятное, связующее всех – не несло для нее никакого значения. Она не знала, что оно значило в его понимании.

– Никто никогда не любил меня, – продолжал он. – На свете нет никакой любви. Люди вообще лишены чувств. Я же чувствую многое. Но кого это волнует? Все интересуются только графиками движения, тоннажем грузоперевозок и деньгами. Я не могу жить среди этих людей. Я очень одинок. Я всегда мечтал найти понимание. Может быть, я безнадежный идеалист, ищущий невозможного. Никто никогда не будет меня понимать.

– Джим, – сказала она строго и спокойно, – все это время я только и добивалась того, чтобы понять тебя.

Он отмахнулся от ее слов – не обидно, но с горечью.

– Я думал, что сможешь. Ты – все, что у меня есть. Но, может быть, понимание между людьми совершенно невозможно.

– Почему же невозможно? Почему ты не говоришь мне, чего хочешь? Почему не помогаешь понять тебя?

Он вздохнул:

– Вот-вот. В том-то и беда. Во всех твоих «почему». Ты постоянно спрашиваешь о причинах. То, о чем я говорю, невозможно выразить словами. Невозможно назвать. Это надо чувствовать. Человек либо чувствует, либо нет. Это свойство не разума, а сердца. Неужели ты никогда не чувствуешь? Просто, не задавая всех этих вопросов? Неужели не можешь понять меня как человека, а не как подопытное животное? Великое понимание выше наших слабых слов и бессильного разума… Нет, видимо, искать его просто глупо. Но я всегда буду искать и надеяться. Ты моя последняя надежда. Ты – все, что у меня есть.

Она неподвижно стояла у стены.

– Ты нужна мне, – негромко простонал он. – я совсем один. Ты не такая, как все. Я верю в тебя. Я доверяю тебе. Что дали мне все эти деньги, слава, бизнес, борьба? Ты – все, что у меня есть…

Черрил стояла, не шевелясь, и лишь взгляд ее показывал, что она замечает его присутствие.