Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

Раздался звонок в дверь. Открыв, Дагни увидела молодую женщину с едва знакомым лицом – ей потребовалось серьезно напрячь память, чтобы понять, что это Черрил Таггерт. Если не считать сухого обмена приветствиями при случайных встречах в Таггерт-Билдинге, они не виделись после свадьбы.

Черрил выглядела крайне напряженной.

– Позволите поговорить с вами… – она поколебалась и договорила: – …мисс Таггерт?

– Конечно, – сухо ответила Дагни. – Входи.

Она уловила какую-то отчаянную решимость в лице Черрил и уверилась в этом, когда взглянула на нее в ярко освещенной гостиной.

– Присаживайся, – сказала она, но Черрил осталась стоять.

– Я пришла уплатить долг, – заговорила Черрил; голос ее звучал неестественно спокойно из-за усилий не выказывать эмоций. – Хочу извиниться за то, что наговорила вам на своей свадьбе. У вас нет причин прощать меня, но я должна сказать вам, что теперь мне понятно: я оскорбляла все, чем восхищаюсь, и защищала все, что презираю. Знаю, признание в этом сейчас не загладит моей вины, и даже мой приход сюда – тоже наглость, у вас не может быть желания выслушивать меня, поэтому я даже не могу погасить долг, могу только просить об одолжении, чтобы вы позволили сказать мне то, что я хочу.

Ураган чувств Дагни можно было бы передать одной фразой: «Пройти такой путь меньше, чем за год!..» Она ответила, и серьезность ее голоса напоминала протянутую для поддержки руку: ей было понятно, что улыбка нарушила бы некое неустойчивое равновесие:

– Я тебя слушаю.

– Я знаю, что это вы руководили компанией «Таггерт Трансконтинентал». Это вы создали «Линию Джона Голта». Это у вас достало мужества и ума удерживать все на плаву. Полагаю, вы думаете, что я вышла замуж за Джима из-за денег – какая продавщица отказалась бы? Но, видите ли, я вышла за него, потому что… думала, что он – это вы. Что он руководит «Таггерт Трансконтинентал». Теперь я знаю, что Джим… – она заколебалась, потом продолжила твердо, словно не желая ни в чем щадить себя: – Джим какой-то злостный паразит, хотя и не могу понять, почему. Когда я говорила с вами на свадьбе, я думала, что защищаю его величие и нападаю на его врага… но все обстояло наоборот… невероятно, ужасно, наоборот!.. Поэтому я хотела сказать вам, что знаю правду… не столько ради вас, я не вправе полагать, что вас это интересует, а… ради тех достоинств, которые уважаю.

Дагни неторопливо сказала:

– Ну что ты, я не держу зла.

– Спасибо, – прошептала Черрил и повернулась, собираясь уйти.

– Присядь.

Она покачала головой:

– Это… это все, мисс Таггерт.

Дагни позволила себе, наконец, улыбнуться и сказала:

– Черрил, меня зовут Дагни.

Ответом Черрил было лишь легкое подрагивание губ; они вдвоем словно бы создали одну улыбку.

– Я… я не знала, позволительно ли…

– Мы ведь родня, не так ли?

– Нет! Не через Джима!

Этот вскрик вырвался у нее невольно.

– Нет, по нашему обоюдному желанию. Присаживайся, Черрил.

Та повиновалась, стараясь скрыть радость, не попросить помощи, не сломиться.

– Тебе пришлось очень тяжело, не так ли?

– Да… но это неважно… это моя проблема… и моя вина.

– Не думаю, что вина твоя.

Черрил не ответила, потом внезапно, с отчаянием сказала:

– Послушайте… меньше всего я хочу вашей благотворительности.

– Джим, должно быть, говорил тебе – и это правда, – что я никогда не занималась благотворительностью.

– Да, говорил… Но я хотела сказать…

– Я знаю, что ты хотела сказать.

– Но вам незачем принимать во мне участие. Я пришла не жаловаться… не взваливать еще одно бремя на ваши плечи… то, что я страдала, не дает мне права рассчитывать на ваше сочувствие.

– Это верно. Но то, что мы обе ценим одно и то же, дает.

– То есть… если вы хотите говорить со мной, это не милостыня? Не проявление жалости ко мне?