Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

Риарден обратил внимание, что судейские марионетки начали поглядывать на него с хитрым, нахальным видом, словно соучастники заговора, разделяющие общую вину и освобождающие друг друга от морального осуждения. Потом, когда заметил, что он единственный в зале смотрит спокойно, прямо в лица всем, увидел, что в их глазах появилось возмущение. Риарден с удивлением понял, чего от него ожидали: что он, беспомощная жертва, не имеющая иного выхода, кроме подкупа, поверит, будто этот фарс, за который сам заплатил, представляет собой правовую процедуру, что порабощающие его эдикты имеют моральную основу, и он повинен в разложении честности стражей закона, а вина лежит не на них, а на нем. Это походило на обвинение жертвы ограбления в разложении честности бандита. «И ведь, – подумал Риарден, – во все времена политического вымогатетельства вину на себя брали не грабители-бюрократы, а лишенные свободы промышленники, не те, кто торговал юридическими протекциями, а люди, вынужденные их покупать; и во все времена крестовых походов против коррупции средством борьбы с ней было не освобождение жертв, а представление вымогателям еще более широких возможностей вымогать. Единственная вина жертв, – думал он, – заключается в том, что они принимали это как вину».

Когда Риарден вышел из зала на улицу под холодный, моросящий дождь, он испытывал такое ощущение, что развелся не только с Лилиан, но и со всем обществом, поддерживающим ту процедуру, свидетелем которой он только что был. На лице его адвоката, пожилого юриста старой школы, было такое выражение, словно ему нужно срочно принять ванну.

– Послушай, Хэнк, – спросил он, – грабители хотят еще что-то получить от тебя?

– Не думаю. А почему ты спрашиваешь?

– Процесс прошел слишком уж гладко. Там было несколько пунктов, на которых я ожидал задержки и намеков на дополнительную плату, но парни этим не воспользовались. Мне кажется, сверху поступили указания обойтись с тобой мягко и принять решение в твою пользу. Не планируют ли грабители чего-то нового против твоих заводов?

– Не думаю, – ответил Риарден и с удивлением поймал себя на мысли: «И мне наплевать».

В тот же день на заводе он увидел Кормилицу, долговязого, нескладного парня, быстро шедшего к нему, – смесь грубости, робости и решительности.

– Мистер Риарден, я хочу поговорить с вами.

Голос его был боязливым, но странно твердым.

– Слушаю.

– Я хочу вас кое о чем попросить, – лицо парня оставалось серьезным, напряженным. – Знаю, что вы должны отказать мне, но все-таки хочу… и… и если это слишком дерзко, пошлите меня к черту.

– Так в чем же дело?

– Мистер Риарден, вы дадите мне работу? – старание говорить нормально выдавало долгую внутреннюю борьбу. – Я хочу бросить то, чем занимаюсь, и приняться за работу. То есть настоящую работу – в производстве стали, как собирался когда-то. Хочу зарабатывать на жизнь. Надоело быть клопом.

Риарден не удержался от улыбки и напомнил ему тоном цитирования:

– Зачем употреблять такие слова, Кормилица? Если не будем употреблять дурных слов, не будет ничего дурного и…

Но увидел в лице парня отчаянную серьезность, умолк и перестал улыбаться.

– Я всерьез, мистер Риарден. Я знаю, что означает это слово, и оно верное. Мне надоело получать плату вашими деньгами только за то, что мешаю вам зарабатывать деньги. Я знаю, что каждый, кто сейчас работает, просто-напросто глупец из-за таких мерзавцев, как я, ну и черт с ним, буду глупцом, если ничего другого не остается!

Голос его поднялся до крика.