Триумфальная арка - Эрих Ремарк (1946)

Наконец появился официант с подносом. Равик успокоился и не спеша приступил к еде. Он заставил себя попробовать легкое, чуть пенистое вино. Ел медленно, то и дело посматривая по сторонам и взглядывая на небо, голубым шелковым флагом повисшее над Триумфальной аркой. Затем заказал кофе и с удовольствием ощутил его горьковатый вкус. Неторопливо закурил сигарету, посидел еще немого за столиком, разглядывая прохожих, затем встал и, позабыв обо всем, пересек авеню и направился к «Принцу Уэльскому».

— Ну как «вуврэ»? — спросил Морозов.

— Превосходное вино.

Морозов достал карманные шахматы.

— Сыграем партию?

— Согласен.

Они расставили фигурки. Морозов уселся в кресло. Равик расположился на диване.

— Похоже, без паспорта мне не прожить здесь больше трех дней, — сказал он.

— У тебя уже требовали его?

— Пока нет. Иногда они это делают сразу, как только приедешь. Потому я и прибыл сюда ночью. Дежурный не стал меня особенно расспрашивать. Я сказал, что сниму номер на пять суток.

— В дорогих отелях на все это смотрят сквозь пальцы.

— Но если у меня все же потребуют паспорт, может получиться неприятность.

— Пока это тебе не угрожает. Я справлялся в «Георге Пятом» и в «Рице», там тоже не особенно за этим следят. Ты записался как американец?

— Нет. Как голландец из Утрехта. Свою новую фамилию я слегка изменил, чтобы она походила на голландскую: назвал себя Ван Хорн, а не фон Хорн. Звучит, в общем, одинаково; если Хааке спросит меня, он не заметит разницы.

— Правильно. Надеюсь, все сойдет гладко. Ты снял дорогой номер, вряд ли тобой станут интересоваться.

— Я тоже так думаю.

— Жаль, что ты назвал фамилию Хорн. Я мог бы достать безупречное удостоверение личности, действительное еще на целый год. Оно принадлежало моему другу, умершему семь месяцев назад. Звали его Иван Клуге. Фамилия, как видишь, не русская. Когда пришли из полиции, мы заявили, что он беспаспортный немецкий беженец. Таким образом удалось спасти удостоверение. Покойнику не так уж важно, что его похоронили под именем Йозефа Вайса. Зато два эмигранта жили потом с его удостоверением личности. Выцветшая фотография в профиль, печати нет. Фото можно легко заменить.

— Нет, лучше оставить все так, как есть, — сказал Равик. — Когда я выеду отсюда, не останется никаких следов.

— С документами ты обезопасишь себя от полиции. Впрочем, полиция не придет. Она не интересуется отелями, где за апартаменты платят больше ста франков в сутки. Я знаю беженца, который уже целых пять лет живет в «Рице» без документов. И одному только ночному портье известно об этом. А ты подумал, как вести себя, в случае если эти типы все же нагрянут?

— Конечно. Мой паспорт находится в аргентинском посольстве для получения визы. Пообещаю принести его на следующий день. Оставлю чемодан — и поминай как звали. Думаю, что успею вывернуться. Запрос поступит сначала от дирекции, а не из полиции. На это я и рассчитываю. Правда, тогда мое пребывание в «Принце Уэльском» окажется бессмысленным.

— Ничего, все обойдется.

Они играли до половины девятого.

— Теперь ступай ужинать, — сказал Морозов. — Я еще посижу, а потом отправлюсь в «Шехерезаду».

— Я немного попозже спущусь в ресторан при отеле.

— Глупости. Иди сейчас же и подкрепись хорошенько. Если он все же объявится, тебе наверняка придется с ним выпить. А пить лучше на сытый желудок. Ты уже решил, куда поведешь его?

— Да.

— Я имею в виду, если он еще захочет поразвлечься или попьянствовать?

— Понимаю. Мне известно достаточно мест, где никто никем не интересуется.

— Тебе пора ужинать. Только ничего не пей. Возьми что-нибудь посытнее и пожирнее.

— Хорошо, Борис.