Триумфальная арка - Эрих Ремарк (1946)

— Хорошо, Роланда. Спасибо.

— Дня два назад в «Озирис» заходил какой-то тип из полиции. Интересовался каким-то немцем. Спрашивал, был ли он здесь.

— Вот как? — Равик насторожился.

— Да. Когда ты заходил к нам в последний раз, в «Озирисе» действительно торчал один немец. Ты, наверно, его уже забыл. Такой толстый, лысый. Сидел за столиком с Ивонной и Клер. Агент спрашивал, заглядывал ли он к нам и кто еще был здесь тогда.

— Понятия не имею, — сказал Равик.

— Ты, наверно, не обратил на него внимания. Но я, конечно, не сказала, что в тот вечер ты забежал к нам на минутку.

Равик кивнул.

— Так лучше, — пояснила Роланда. — Нечего давать шпикам повод спрашивать у невинных людей паспорта.

— Правильно. А он не объяснил, что ему нужно?

Роланда пожала плечами.

— Нет. Да нас это и не касается. Я ему так и сказала — никого, мол, не было, и все. У нас старое правило: мы никогда ничего не знаем. Так лучше. Впрочем, кажется, он и сам был не особенно заинтересован в расследовании.

— Правда?

Роланда усмехнулась.

— Равик, многим французам наплевать на судьбу какого-то там немецкого туриста. Нам и своих забот хватает. — Она поднялась. — А теперь мне пора. Прощай, Равик.

— Прощай, Роланда. Без тебя здесь будет уже не то.

Она улыбнулась.

— Может, не сразу. Но вскоре наладится.

Она пошла прощаться с девушками и по пути еще раз оглядела кассовый аппарат, плетеные кресла и столики. Весьма практичные подарки. Мысленно она уже видела их в своем кафе. В особенности кассовый аппарат — символ буржуазной респектабельности, семейного уюта и благополучия. Поколебавшись с минуту, Роланда вернулась, достала из сумки несколько монет, положила их подле поблескивающей кассы и нажала на клавиши. Механизм сработал, счетчик показал два франка пятьдесят сантимов, и Роланда, улыбаясь счастливой улыбкой, положила в ящичек деньги, которые сама себе уплатила.

Девушки, сгорая от любопытства, сгрудились вокруг кассы. Роланда снова нажала на клавиши. Один франк семьдесят пять сантимов.

— А что у вас можно получить за один франк семьдесят пять сантимов? — спросила Маргарита, по кличке «Кобыла».

Роланда подумала.

— Рюмку «дюбонне» и два «перно».

— А сколько стоит рюмка «амер пикон» и кружка пива?

— Семьдесят сантимов.

Касса зажужжала. Ноль франков семьдесят сантимов.

— Дешево, — сказала Кобыла.

— У нас все должно быть дешевле, чем в Париже, — ответила Роланда.

Девушки сдвинули плетеные кресла вокруг мраморных столиков и осторожно уселись. Оправив свои вечерние платья, они вдруг преобразились в будущих посетительниц кафе Роланды.

— Мадам Роланда, дайте нам, пожалуйста, три чашки чаю с английским бисквитом, — сказала Дэзи, хрупкая блондинка, пользовавшаяся особенным успехом у женатых мужчин.

— Семь франков восемьдесят. — Роланда нажала на клавиши. Касса сработала. — Сожалею, но английский бисквит очень дорог.

Кобыла сидела за другим столиком. После напряженного раздумья она взглянула на Роланду.

— Две бутылки «поммери», — торжествующе произнесла она. Маргарита любила Роланду и хотела сделать ей приятное.

— Девяносто франков. У нас очень хороший «поммери».

— И четыре рюмки коньяка! — фыркнула Кобыла. — Сегодня у меня день рождения.

— Четыре франка сорок.

Касса снова затрещала.

— И четыре кофе с безе.

— Три франка шестьдесят.

Кобыла с восторгом посмотрела на Роланду. Больше она ничего не могла придумать.

Девушки сгрудились вокруг кассы.

— На сколько же вы сейчас наторговали, мадам Роланда?

Роланда показала чеки.

— На сто пять франков восемьдесят сантимов.

— А чистый доход?

— Франков тридцать. Главным образом за счет шампанского. Только на нем и можно заработать.

— Неплохо! — откликнулась Кобыла. — Даже очень хорошо! Пусть вам всегда везет, как сегодня.