– Да, твоя сестра больна. Случай серьезный. Но ты на особом положении. Вчера ее перевезли на Первое кольцо, в центральный медцентр. Все будет хорошо, Мора. Сейчас ею займутся лучшие врачи, тебе не стоит беспокоиться. Ты сможешь навестить ее через пару дней, если захочешь. Сейчас к ней посетителей не пускают, но все это ради ее же блага. Все будет хорошо. Мора, ты меня слышишь?

Мора не слышала. Она видела краем глаза Рея, растрепанного, скучающего, даже как будто раздраженного.

– Что с ней? – спросила Мора.

Неужели это связано с Ицей?..

– Обострение хронического заболевания. Увы, Мора, деталей у меня нет. Но ты, наверное, знаешь, чем твоя сестра болела в детстве. Врачи сказали, что это снова та самая хворь.

Мама назвала ту болезнь Зикки точно так же: хворь. Именно ею она и была – неопределенная, дурная хворь, следы от которой так и остались на руках Зикки в виде черных пятен. Они не исчезли, даже когда спала температура, даже когда Зикка бегала по террасам наперегонки с соседскими мальчишками. Даже спустя десять оборотов.

Теперь сестра снова больна, и то, что она выздоровела первый раз, лекарь со Второго посчитал удачей. Сказал, что обычно от этой редкой непонятной болезни не выздоравливают. Неужели хворь снова пришла за Зиккой и на этот раз у нее еще меньше шансов?

– Я тебя вот о чем попрошу, – говорила откуда-то издалека госпожа Тааре, и голос ее звучал высоко, не знакомо. – Постарайся не тревожиться понапрасну. Да, болезнь непростая, но твоя сестра уже победила ее однажды. Справится и в этот раз. Тем более с такими врачами. Слышишь меня, Мора?

Мора вяло кивнула. Она не виделась с родителями, зато вместо нее в семейный отсек пробралась Ица. Что там произошло и что подумали родители, оставалось только гадать. Но самое главное – Зикка где-то здесь, на Первом кольце, мечется в лихорадке или лежит без сознания в белой, оборудованной по последнему слову техники палате. И это Зикка, от которой всегда зубы сводило. Несносная сестрица, которая только и делала, что смеялась над Морой, над ее простыми неброскими платьями, над ее страхами. Ей казалось, что Мора все придумывает и что за пределами семейного отсека никто не машет ей в лицо оберегами. Но Зикка ничего не видела. Младших сестер не берут на посиделки с друзьями, не берут на смену на фабрике, не берут пить теплый шоколад с очередным парнем. Поэтому если она и выходила куда-то вместе с Морой, то ненадолго и случайно. И тогда, как назло, никто в толпе на Мору даже пальцем не показывал, а Зикка только усмехалась:

– Плевать всем на тебя, сестренка. Ты, по-моему, просто маленькая эгоистка.

Это была неправда, но словами Зикку было не убедить. Вообще-то Мора была уверена, что это старшая сестра эгоистка. Она даже не пыталась выслушать Мору, не хотела понять. Ее занимали другие вещи – «взрослая» работа с отцом на фабрике, вечеринки… Она никогда не болтала с Морой по душам, не интересовалась ее жизнью, а если после бурного вечера на нее нападала охота поболтать, то она просто выливала на Мору все впечатления, даже не спросив сестру ни о чем. Мора всегда считала, что не любит сестру. И тем хуже ей было сейчас.

– И последнее, Мора, – снова зазвучал голос госпожи Тааре. – Это очень важно. Ты меня слушаешь?

Мора встряхнулась и кивнула:

– Да, госпожа… Кайя. Слушаю.

– Тебе ведь уже пришло уведомление из лаборатории? Если нет, вот-вот придет. Тебе нужно сдать несколько анализов, но я уверена, госпожа Ли тебя уже предупреждала. Это необходимое условие для включения тебя в ту самую программу, о которой я тебе говорила. Для операции, Мора.

– Для операции?..

Но госпожа Ли, кажется, говорила совсем о другом… Или она ничего толком не знала?

– Да, Мора. Я понимаю, сейчас тебе не до того. Но настроиться на хорошее нелишне. Тебе одобрят операцию, Мора. Теперь я могу тебе это обещать.