Мотылек - Анри Шаррьер (2014)

Под звон колокола мы достигли гавани. Солнце уже касалось горизонта. Сели в лодку. Под крышкой хорошо известного ящика, служившего последним приютом всем покойникам, спал мой друг Матье вечным сном. Для него все было кончено.

– Отчаливай! Пошел! – скомандовал багор, сидевший за рулем.

Через десять минут мы уже были на течении между Руаялем и Сен-Жозефом. И тут же к горлу подкатил комок: над поверхностью воды появились дюжины акульих спинных плавников и закружили вблизи от нас на расстоянии не более четырехсот метров. Вот они, могильщики заключенных, вовремя явились на рандеву.

Боже, пронеси и помилуй, не дай им схватить моего друга. В знак прощания поднимаются весла. Ящик наклоняется, и тело Матье, завернутое в мешковину и увлекаемое за собой тяжелым камнем, тут же оказывается в море.

О ужас! Едва покойник коснулся воды и, мне показалось, стал благополучно погружаться, как вдруг был поднят вверх акулами – сколько их было: семь, десять, двадцать – поди сосчитай! Не успела еще лодка отплыть прочь, как мешковина с тела была сорвана и произошло нечто умопомрачительное и непонятное: секунды две или три Матье стоял в море в вертикальном положении. Стоя в воде по пояс – правая рука уже оторвана по локоть, – он двинулся прямо к лодке, затем закрутился волчком и исчез навсегда. Акулы проносились под лодкой, задевая днище. Один из присутствующих, потеряв равновесие, чуть было не очутился за бортом.

Ужас пронял всех нас до печенок, включая багров. Впервые в жизни мне захотелось умереть. Я был близок к тому, чтобы броситься к акулам и раз и навсегда покончить с нестерпимым адом.

Медленно возвращался я с причала в лагерь. Шел один. С носилками, перекинутыми через плечо, я подошел к тому ровному месту, где мой буйвол Брут схватился с Дантоном. Остановился и сел отдохнуть. Уже стемнело, хотя было еще только семь часов. Западный край неба еще слабо освещался закатившимся солнцем. Все остальное погрузилось в темноту, и только луч маяка время от времени прорезал ее. Щемило сердце, переполненное тоской и горем.

Какого черта понадобилось тебе смотреть на это погребение, да еще на погребение своего друга! Ну посмотрел. Послушал колокол. Может, хватит? Удовлетворил свое нездоровое любопытство?!

А теперь надо разделаться с тем, кто сотворил это зло. Когда? Сегодня же ночью. Почему сегодня? Рановато: парень ведь начеку. В его «шалаше» десять человек. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они опередили и взяли верх. На сколько человек можно рассчитывать? На четверых, пожалуй, точно, я – пятый. Так. С парнем надо разделаться и постараться попасть на остров Дьявола. А там никаких полетов и никаких приготовлений. Просто пара мешков с кокосовыми орехами – и бултых в море! До побережья совсем недалеко, каких-то сорок километров по прямой, с учетом волн, ветра, приливов наберется сто двадцать. Выдержу ли – вот в чем вопрос. Я сильный. Двое суток верхом на мешке – надо полагать, справлюсь.

Закинув носилки на плечо, я двинулся в лагерь. У ворот пришлось пережить неприятный и необычный момент – меня обыскали. Раньше такого не было. Никогда. Багор отобрал у меня нож.

– Хотите, чтобы меня убили? Зачем разоружаете? Вы прекрасно знаете, что посылаете меня на верную смерть. Если меня убьют, виноваты будете только вы.

Никто не ответил: ни багры, ни надсмотрщики-арабы. Открылась дверь, и я вошел в камеру.

– Ни черта не видно. Почему одна лампа вместо трех?

– Папи, иди сюда.

Гранде потянул меня за рукав. В комнате было совсем тихо. Чувствовалось, что-то должно произойти или уже произошло.

– У меня больше нет ножа. Обыскали и отобрали.

– Сегодня ночью он тебе не понадобится.

– Почему?

– Армянин с дружком в туалете.

– Что они там делают?

– Спят вечным сном.

– Кто их усыпил?

– Я.

– Быстро. А что с другими?