Мотылек - Анри Шаррьер (2014)

– У них в «шалаше» осталось четверо. Поло поклялся, что шума не будет. Он ждет тебя для разговора и предлагает на этом остановиться.

– Дайте мне нож.

– Возьми мой. Я останусь в углу, а ты иди и поговори с ними.

И я пошел. Глаза уже привыкли к темноте. Ясно вижу: все четверо стоят, плотно прижавшись плечами друг к другу, у своих подвесных коек.

– Хотел поговорить со мной, Поло?

– Да.

– Один на один или вместе с друзьями? Чего ты от меня хочешь?

Я сохраняю благоразумную дистанцию в пять шагов. Левой рукой плотно сжимаю рукоятку открытого ножа.

– Я хотел сказать, что твой друг вполне отомщен и надо на этом завязывать. Ты потерял своего лучшего друга, а мы – двоих. Мне кажется, на этом следует закругляться. А ты как думаешь?

– Поло, я понял тебя. Если согласен, давай договоримся не предпринимать друг против друга никаких враждебных действий в течение недели. А потом посмотрим, что нам делать. Согласен?

– Согласен.

И я удалился.

– Что они говорят?

– Считают, что смерть армянина и Сан-Суси – достаточная компенсация за утрату Матье.

– Нет, – сказал Гальгани.

Гранде промолчал, а Жан Кастелли и Луи Гравон высказались в пользу мирного соглашения.

– А ты как думаешь, Папи?

– Во-первых, кто убил Матье? Армянин. Так. Я за мировую и дал слово не предпринимать враждебных действий друг против друга в течение недели.

– Значит, ты не хочешь отомстить за Матье? – спросил Гальгани.

– За Матье уже отомстили: двое убитых, зачем еще убивать других?

– Надо выяснить, знали ли они о готовящемся убийстве Матье и как к этому отнеслись?

– Всем спокойной ночи. Прошу извинить – мне надо немного поспать.

В любом случае мне хотелось побыть одному. Лег и устало растянулся на своем гамаке. Почувствовал над собой легкое движение руки, которая забрала у меня нож. Из темноты донесся тихий голос:

– Спи спокойно, Папи. Мы подежурим по очереди.

Для внезапной, отвратительной по жестокости смерти моего друга Матье не было никакой видимой разумной причины. Армянин убил его просто из-за того, что во время карточной игры накануне ночью он нарушил правила и Матье заставил его в присутствии тридцати или сорока игроков заплатить сто семьдесят франков. Этот набитый дурак посчитал, что в глазах остальных уронили его достоинство. Гранде и Матье прижали его тогда, и ему ничего не оставалось делать, как выложить деньги.

И вот самым подлым и трусливым образом, из-за угла, он убил Матье, убил человека, являвшего собой подлинный образец искателя приключений, прямого и честного, по меркам преступного мира. Я был глубоко уязвлен, и только тот факт, что убийцы пережили свое преступление всего лишь на несколько часов, слегка успокаивал. Он давал мне пусть небольшое, но столь необходимое в таких случаях удовлетворение.

Гранде, проявив повадки тигра, поразил обоих в горло, заколов одного за другим, прежде чем они успели приготовиться к защите. Он действовал с быстротой и ловкостью заправского фехтовальщика. Место, куда они рухнули, подумалось мне, должно быть залито лужами крови. В голову заползла глупая мысль: «А кто же их затащил в гальюн?» Но мне было не до расспросов. Перед закрытыми глазами так и стоял багрово-фиолетовый закат, высвечивавший дантовские сцены битвы акул за тело моего друга… Вот оно, по пояс в воде, с оторванной по локоть правой рукой, движется к лодке! Значит, все верно: это колокол призывает акул. Знают, суки, что их будут кормить под похоронный звон… Снова вижу десятки спинных плавников, отливающих тусклым блеском и режущих воду круг за кругом, словно перископы подводных лодок. Их наверняка больше сотни. Все кончено для моего друга: его спустили в канализацию, и она его протащила от начала и до конца.