Мир вольных вообще суров. Например, голодной смертью умирают сначала дети. Потом – женщина. И только потом – мужчина. Даже меня это коробило, ломало. Но это было по-своему логично. Потому как пока жив мужчина – есть шанс на выживание для остальных членов семьи. А потеря кормильца – однозначный каюк всем. И на работу принимают так же – сначала мужчин. У меня пока почти мужской коллектив. Рата и Асара – бойцы, доказавшие свою доблесть, не считаются. У нас даже кашеварят мужики. Попробуй кто-то протащить свою бабу мимо длинной очереди мужиков в отдел кадров – разорвут! У некоторых – ни одного рациона в семье, а ты – бабу тащишь! А жирно не будет? А харя от заряда дроби не треснет?

Мир вольных до оторопи рационален. И – жесток. Как радиация в вакууме межзвёздной Пустоты. Но не бесчувственен. Именно поэтому такое простое и естественное для меня действие, как горячие обеды для собственных сотрудников, нашло горячий отклик в их сердцах. А вот попытку организовать детское питание для всех детей без разбора – встретили рычанием диких зверей, злобными оскалами и обнажённым оружием. Оказывается, выжить должны только дети полезных для общества людей. Этакий естественный отбор. Для потерявших кормильца есть семья. Она же – клан. Клан заботится об оставшихся без попечения. Если родители ребёнка доказали, что их отпрыск имеет достойную кровь. И есть – приюты. Императорские, кстати. Откуда дети выходят пламенными паладинами, защитниками веры Основателя.

Потому мои пламенные речи, что они «всего лишь дети и наше будущее», канули в Пустоту. В вакуум. Даже без эха.

И как тут не соответствовать собственным сотрудникам? Пристрелят, как бродячую крысу! А я-то мечтал как Рейган – раздал задания, и на гольф! Куда там! Приходят ко мне с во-от таким «арбузом»! Закатывают его в мою бестолковку и смотрят с любопытством – «Ну, как, гражданин начальник, справишься? Или нового искать?» Такая вот у нас сложилась неоднозначная, но рабочая, обстановка. Потому пахали, как те самые Павки Корчагины в забое.

Не скажу, что было влом. Самому было интересно и увлекательно. Настолько, что погрузился в дела «Арлекина» с головой! Полностью растворился. Забыв обо всём, кроме графиков сдачи объектов, финансовых отчётов, калькуляций, графиков поставок сырья и оборудования, графиков сменности бригад, графиков переподготовки кадров и прочих сводок, постоянных, перетекающих друг в друга планёрок, переговоров, совещаний.

Но не всё так радужно в этом обществе, которое выстраивали теперь вольные на Стире. Кое-что меня жестоко вымораживало.

Например – тот самый бардак. Хаос, который был тут повсюду. За который их и назвали – Хаосом.

И их вечная холодная война всех со всеми. Любой сотрудник однажды утром мог не выйти на работу. И плакали все мои финансы, вложенные в кадровое повышение квалификации всех этих работяг! Потому что этого работника – нет уже. Грохнули потому что. Или соседи, или – СП. Правосудие тут скорое и не всегда – правое. Презумпция невиновности тут – фантастика. Более того – фэнтезя! А следственное действие – скорое. Исполнение наказаний – на месте. А приговоров тут два: достоин потребления воздуха или нет. За оскорбление и «мать-перемать» не пишут жалобу в СП. И даже не бьют в морду. Сразу стреляют. И тут, как в вестернах, прав тот, кто быстрее кольт выдёргивает из широких штанин и стреляет точнее.

От полного уничтожения этим обществом самого себя отгораживает только эфемерный и негласный кодекс. Крайне запутанный – для меня, но интуитивно понятный для всех вольных. А кодекс имеет в своей основе как раз ту самую веру, проповедник которой и сжёг моих соратников «очищающим пламенем». И это меня, атеиста православного, не может не вымораживать.