Два с половиной человека - Екатерина Дибривская (2021)

Картина, вырисовывающаяся в моей голове, начала приобретать гораздо заметные очертания, но всё больше походила на бредни сумасшедшего. Тем правдивее мне казалась выстроенная версия.

Максим Пелевин, страдавший от поражения головного мозга, вследствие родовой травмы или врождённого заболевания – это только предстоит установить следствию, с самого детства ревновал родителей к младшей сестрёнке. Вероятно, желая получить больше родительского внимания, он притворялся девочкой Ритой. Отсюда и свидетельство няньки диспансера. Мать же всячески боролась с напастью, а когда родители поняли, что шансов победить болезнь нет, мальчик погиб.

Погиб, несомненно, номинально. Вероятнее всего, все эти годы он прожил под чужим именем, предположительно, в нашем городе, воспитывался, по моим догадкам, няней, с семьёй не общался, хотя, по всей видимости, родители его навещали. К Рите его не подпускали, иначе она бы запомнила.

Как запомнила и мальчика, напугавшего её в детстве. Теперь я не сомневался, в тот день что-то пошло не так и Максим Пелевин, сбежав от опекуна, выследил Маргариту. Насколько я смею предполагать, жил он в тех же “Соснах” или неподалёку.

Таким же образом, по моей теории, было совершено нападение на одноклассницу Маргариты. Позднее, мальчик, а точнее, уже молодой мужчина играл роль Тумановой, появляясь то там, то сям на публике и ловко скрываясь в толпе, принимая назад свой естественный облик.

Задумал ли он банальную месть, пусть и весьма изощрённым, накрученным воспалённым сознанием образом, или же разыграл эту партию с целью занять место Маргариты Тумановой, завладев состоянием и активами, я не знал. Как и не был уверен, что моя версия выдерживает критики.

Потому что майор Власова была уверена, что я и сам брежу.

– Власов, ты закончил? – спрашивает она, громко захлопывая папку с делом. – Поехали по домам, тебе нужно выспаться.

– Сон для слабаков, Ангелин. Езжай, а я ещё раз перечитаю протоколы опросов сотрудников диспансера. Мне кажется, я видел у кого-то мужское имя, возможно, Пелевин выбрал именно его…

– Ярик, – тихо зовёт Ангелина. – Ты устал. Твой мозг уже не может перерабатывать информацию. Тебе нужно поспать, Ярослав.

– Гель, не сейчас! – срываясь, повышаю я голос. – Я не могу спать, просто не могу! Пока моя дочь в руках больного ублюдка… ну о каком отдыхе может идти речь?

– Ты ничем не поможешь ни ей, ни её матери, если помрёшь от нервного истощения.

– Я в норме.

– Власов, если ты прямо сейчас не поедешь домой, клянусь Богом, я пойду к полковнику и потребую твоего отстранения.

– Не посмеешь…

– Ещё как посмею! – усмехается она. Но в её глазах я вижу столько боли и сопереживания, что мне становится совсем невыносимо. – Ярослав, если ты угробишь себя в поисках дочери, у тебя никогда не будет времени насладиться жизнью рядом с ней. Одна ночь в нашей ситуации ничего не решит. А усугубить может. Если ты не будешь сконцентрирован при встрече с преступником, ты не только не защитишь девочку, но и погибнешь сам.

Как бы мне не хотелось признавать её правоту, а приходится. И я еду домой.

Стоит только голове упасть на подушку, как меня срубает крепкий сон. Я благодарю всех угодников за то, что темнота в этот раз не подбрасывает мучительных картинок сновидений.

Что-то жужжит, дребезжит, и я не сразу понимаю что. Царство морфея не торопится меня отпускать, но всё же, едва разлепив опухшие веки, я понимаю, что звук, вызывающий головную боль, всего лишь мой телефон.

– Да? – бросаю в трубку, едва свайпнув по экрану.

– Ярик… – тихо говорит Ангелина. Мне сразу не нравится её голос, и я напрягаюсь. – Ночью в первую городскую больницу поступила девочка. Предположительно, три – пять месяцев, волосы тёмные, шрамов и иных отметин на коже нет. Нашли на опушке леса на севере города. Тебе лучше приехать… Не знают, как оформлять…

– В каком она отделении? – спрашиваю, одеваясь на ходу.