Ева - Артуро Перес-Реверте (2018)

Гаррисон – или как его там – сплюнул выбитый зуб. Руки, державшие Фалько, ослабели. Лицо с каждым ударом делалось все более дряблым, теряло четкие твердые очертания.

Хрясь, хрясь.

Фалько молотил методично. Но внезапно Гаррисон как-то не по-человечески взвыл, собрал, вероятно, последние силы, изогнулся, боднул противника, у которого снова запрыгали перед глазами разноцветные огоньки, и, перекатившись вбок, вскочил.

Ладно же, подумал Фалько. Пожалеешь.

Он схватился за кобуру и рывком вытащил наконец пистолет. Но когда навел его на противника, на лестнице уже никого не было. Прямоугольник света в подъезде подрагивал, как задернутая занавеска под сквозняком.

Славное утречко выдалось, сказал себе Фалько.

Медленно, с трудом поднялся, благо торопиться было уже некуда. Болело все – от корней волос до кончиков ногтей на ногах. Мавр по-прежнему валялся на полу лицом вверх. Но вот он слегка пошевелился, приходя в себя. Тихо, хрипловато простонал.

Нож лежал на полу, в нескольких шагах. Хороший клинок, дюймов девять в длину. Обоюдоострый. Фалько, вспомнив, с каким звуком разошлась ткань, сунул под пиджак руку, ощупывая левый бок, и вытащил ее всю в крови. Однако не болело и не жгло. Разрез, по всему судя, был неглубокий. Царапина.

Шляпа его тоже слетела вниз по ступеням. Мавр упал как раз на нее и расплющил. Фалько сдвинул его немного в сторону и вытащил из-под тяжелого тела свой стетсон за 87,50 франков – безнадежно измятый и вообще являвший собой плачевное зрелище.

Мавр продолжал постанывать. Глаза его были полузакрыты, и всем своим видом он напоминал боксера, получившего нокаут. Фалько склонился над ним, сунул под нос испорченную шляпу. И сказал, глядя в упор серыми жесткими глазами:

– Новая была, понимаешь ты, тварь?

После чего наискось полоснул его ножом по лицу.

Поправив одежду и постаравшись вернуть пристойный вид шляпе, Фалько надел ее и выбрался на улицу. Неподалеку стоял бар. Фалько зашел в туалетную комнату и взглянул на себя в зеркало.

И убедился, что могло быть хуже.

Помимо нестерпимой ломоты во всем теле – впрочем, в зеркале она не отражалась – имелся синяк под глазом и несколько кровоподтеков на шее. А также сбитые костяшки пальцев, вымазанных своей и чужой кровью, кровяные брызги на рукавах пиджака. Ничего особенного. Белки глаз все еще налиты кровью, лицо до сих пор сведено судорогой недавнего напряжения. Он умылся холодной водой и пригладил волосы, придавая себе более или менее благопристойный вид. Потом снял пиджак, галстук и сорочку, чтобы оглядеть свои ушибы и рану – как он и думал, совсем неглубокую царапину на левом боку. Она отлично подсохла и лишь немного зудела. И прореха на борту пиджака была невелика. Смоченным платком он стер с пиджака кровь, снова надел рубашку, завязал галстук. Прежде чем выйти из туалета, вытащил из ампулки две таблетки кофе-аспирина, проглотил и, подставив рот под струю из крана, запил.

Кассиршей в баре оказалась бойкая француженка зрелых лет с вытравленными перекисью волосами. Когда Фалько попросил у нее жетон для телефона-автомата, она с любопытством взглянула на подбитый глаз посетителя, однако чарующая улыбка, полученная в ответ, разогнала ее подозрения.

– Невеста больно ревнивая… – сказал Фалько, подмигнув.

– Я бы на ее месте тоже покоя не знала… – заметила она.

– Когда такая рядом, не будешь шарить взглядом.

Она была явно польщена и смотрела ему вслед, пока он не зашел в кабинку, где бросил в щель жетон и набрал номер Антона Рексача.

– Где вы? – первым делом спросил тот.

По тревожному голосу Фалько понял, что и здесь что-то пошло не так.

– Рядом с домом друга, которого обычно навещаю в это время.

Рексач ответил не сразу, и молчание это было напряженным.

– Какая-нибудь неприятность? – спросил он наконец.