Ева - Артуро Перес-Реверте (2018)

С бутылкой в руке развернулся и, опираясь спиной о стойку, взглянул на танцующих девиц. Молоденьких и, что называется, фигуристых. В коротеньких туниках, глубоко вырезанных сверху и мало что прикрывающих снизу, в браслетах, цепочках и серьгах, тройным перезвоном вторивших ритму танца. Они вращали бедрами, бездарно имитируя соитие, а посетители подзадоривали их одобрительными возгласами и совали им смятые купюры в декольте. Иногда деньги вываливались, падали на пол, и танцовщицы топтали их босыми ногами. Потели клиенты, потели девицы – бедра и груди под светом голых ламп блестели, как лакированные.

– Ça va, mon ami?[10]

Давешний легионер уселся рядом с ним за стойку.

– Без femmes?[11] Один скучаешь? – добавил он дружелюбно.

Фалько кивнул:

– Как видишь… Один… наедине с воспоминаниями.

Француз вопросительно глянул на бутылку. Поиздержался, наверно, понял Фалько и сделал знак бармену.

– Er ist ein richtiger Gentleman[12].

Фалько улыбнулся. Нечасто услышишь такие отзывы от капрала Иностранного легиона.

– Danke![13] – шутовски прищелкнув каблуками, ответил он.

– Так ты говоришь по-немецки?

– Как видишь.

Капрал одним долгим глотком ополовинил бутылку.

– Хороший ты парень, – сказал он удовлетворенно. – Sympathisch[14].

И после этого оставил его в покое. У танцевального пятачка Фалько увидел тех самых моряков с «Мартина Альвареса», накануне повстречавшихся ему на Соко-Чико. Он и узнал всю компанию благодаря артиллерийскому старшине, которого заприметил еще вчера вечером. Они сидели за двумя сдвинутыми столами. Все курили и пили, всем видом своим показывая – «мы гуляем». Время от времени вызывающе или зло посматривали на ту сторону площадочки, туда, где расположились матросы с «Маунт-Касл» – их Фалько узнал благодаря загорелому бритоголовому боцману, отзывавшемуся на прозвище Негус. Обе компании были явно навеселе и разгорячены. По недобрым взглядам Фалько, на собственном опыте знавший, как действие спиртного и близость женщины разжигают давнюю рознь, предвидел стычку.

– Расселась, мразь краснозадая, – пробормотал, проходя мимо стойки по пути в сортир, один из военных моряков.

Танцовщицы скрылись, и оркестр стал наяривать диковатую вереницу фокстротов, танго и пасодоблей. Ремеслом во всей группе владел один только трубач, и Фалько невольно заслушался и засмотрелся, потому что немного знал, что это такое – игра на трубе. В молодости он учился играть в доме приятеля, мечтавшего создать в Хересе первый джаз-банд. Затея провалилась после того, как Фалько ненароком обрюхатил горничную, служившую в этой семье: девушка отправилась в свою деревню, произошел большой скандал, тем все и кончилось. Имени горничной он не помнил, но каждый раз при звуке трубы в памяти воскресали его неискушенный нетерпеливый пыл и первое прикосновение к ее смуглой шелковистой наготе. Это – да еще две фразы: одна – перед тем как все случилось: «Мы с тобой, видать, с ума сошли», а вторая – после: «Поклянись, что всегда будешь меня любить».

Танцы продолжались. На пятачок выходили девицы со своими кавалерами: среди них были и матросы-испанцы с обоих кораблей. Топчась в тесноте площадки, пары постоянно задевали друг друга. От этого напряжение только возрастало, и Фалько заметил, что даже вожаки – боцман и старшина-артиллерист – поглядывают друг на друга враждебно.

– Марксисты вонючие, – снова пробормотал матрос, который выходил в уборную.

Сейчас он, отхаркнувшись, с удивительной меткостью сплюнул в урну.