Ева - Артуро Перес-Реверте (2018)

Эти слова, вдруг прорезав шум схватки, прозвучали отчетливо и ясно. Тогда старшина, вероятно, понимавший по-английски, что-то сказал своим, а что – Фалько не расслышал. Потом снова – дважды – мотнул головой, но теперь уже сверху вниз, словно соглашаясь со своими мыслями. Сквозили в этом движении покорность судьбе и внезапное понимание, что ничего иного не остается и выбора нет. Он поднялся из-за стола – почти неохотно, чуть ли не с глубоким вздохом сожаления. Потом ухватил за горлышко бутылку, разбил ее о ребро стола и во главе своих людей кинулся на англичан.

Потом Фалько увидел моряков на улице, где их допросили, сделали строгое внушение и отпустили восвояси. До этого в кабаре, крутя дубинками над головами в красных фесках и истошно свистя, влетели местные жандармы. Прекратить драку и навести порядок им удалось далеко не сразу.

Командовавший жандармами французский лейтенант, как видно, поднаторел в делах такого рода. Уладил все – переписал имена участников, включая англичан, приказал немедленно отправляться по своим кораблям, вызвал «скорую помощь» для пострадавших. Их оказалось немного – одному испанцу с «Маунт-Касл» разбили голову бутылкой, а прочие отделались ушибами разной степени тяжести, но все могли держаться на ногах. Что касается британцев, то им превосходящие испанские силы нанесли больший ущерб – двоих пырнули ножом, одному осколком бутылки распороли щеку так глубоко, что стал виден язык, нескольким сломали челюсть и причинили еще кое-какие увечья.

Испания наконец стяжала себе победу. А побежденных мелкими стежками зашьют хирурги, подумал Фалько.

Англичане уже ушли. Испанцы из обеих партий, перемешавшись, вывалились на улицу под суровые взгляды жандармов и любопытные – припозднившихся прохожих. Вышедший следом Фалько наблюдал за земляками.

Зрелище было любопытное. Они стояли, опустив головы, демонстрируя сбитые кулаки и окровавленные лица, а кое-кого пришлось поддерживать под руки. Военные моряки с «Мартина Альвареса» и члены экипажа «Маунт-Касл» перемешались. Шло сдержанное обсуждение недавней схватки. Негус и артиллерийский старшина сначала оглядели своих, словно на вечерней поверке, потом исподлобья, как мальчишки, которым после потасовки в школьном дворе велели помириться, посмотрели друг на друга. Враждебности в этих взглядах уже не было, отметил Фалько, а любопытство – присутствовало. Как и взаимная признательность, безмолвная и спокойная. Они изучали друг друга так, будто впервые видели и собирались запомнить навсегда.

Тут из дверей кабаре вышел седоусый французский офицер и суровым тоном предупредил всех: тому, кто через пятнадцать минут не будет на борту, ночевку обеспечат в тюрьме. Он дунул в свисток, отдал несколько громогласных команд, и моряков рассортировали: республиканцев направо, франкистов – налево. Фалько заметил, что расходились они неохотно. Явно подчиняясь силе. Многие улыбались, позабыв недавнюю неприязнь, а иные даже пожимали друг другу руки.

Негус и старшина переглянулись в последний раз. Оба так и не произнесли за все это время ни слова. Республиканец чуть наклонил голову, едва заметно улыбнулся, и то же сделал франкист. Потом по разным улицам две группы отправились на корабли.

Появившийся на улице легионер заметил Фалько в дверях кафе, откуда тот наблюдал за этой сценой, и подошел. Куртка расстегнута, кепи сбито на затылок, руки в карманах. Стал рядом и, глядя вслед морякам, уже скрывавшимся в конце крутого спуска, сказал:

– Überraschend![15]Voilà des mecs bizarres, nicht whar? Вот ведь чудаки эти испанцы, а?

7. Два капитана

Занимался туманный рассвет, моросил дождик. Чайки вяло кружили над свинцовым полукругом Танжерской бухты, где в сероватой дымке угадывались силуэты кораблей.