Семь смертей Эвелины Хардкасл - Стюарт Тёртон (2018)

Первой появляется Грейс Дэвис с поднятым ружьем. Раштон едва не откусил себе язык, чтобы я не просил ее о помощи, но у меня не было выбора. Остальные мои воплощения убиты или заняты чем-то другим, а Каннингем на балу с Рейвенкортом. Второй фонарь несет Люси Харпер, которую мне даже упрашивать не пришлось, – она согласилась, как только узнала, что Даниель убил ее отца. Третьим идет телохранитель Стэнуина: голова перевязана, сквозь повязку холодно, грозно сверкают глаза. Все вооружены, но держатся неуверенно, вряд ли хоть чей-то выстрел попадет в цель. Но это не важно. Сейчас главное – численное преимущество. Даниель ошарашен, маска Серебристой Слезинки поворачивается туда-сюда в поисках пути к отступлению.

– Все кончено, Даниель, – жестко заявляю я. – Сдавайтесь, и я позволю вам вернуться в Блэкхит.

Он растерянно смотрит на меня и на моих друзей.

– Я знаю, что делает с нами Блэкхит, – продолжаю я. – Но утром вы по-доброму обошлись с Беллом, а на охоте проявили свое теплое отношение к Майклу. Вспомните, что вы порядочный человек, и приструните лакея. Отпустите нас с Анной.

Его лицо принимает страдальческое выражение, но ненадолго. Блэкхит отравил его душу.

– Всех убить! – приказывает он.

У меня за спиной звучит выстрел, я невольно бросаюсь на землю. Мои помощники разбегаются, люди Даниеля теснят их, беспорядочно стреляют в темноту. Безоружный громила мчится налево, пригибается, готовится напасть исподтишка.

Охваченный яростью, я – или Дональд Дэвис, сейчас уже не разберешь, – бросаюсь на Даниеля. Впрочем, ярость Дэвиса вызвана не злодеяниями, а классовым превосходством. Он не терпит подобного отношения к себе.

А моя злость носит личный характер.

С самого утра Даниель старается мне помешать. Он жаждет выбраться из Блэкхита, попирает всех на своем пути и разрушает мои замыслы в угоду своим. Он притворялся моим другом, улыбался, обманывал и предавал, насмехаясь надо мной. Я, будто брошенное копье, с силой ударяю ему под дых. Он отклоняется, отвечает мне апперкотом в солнечное сплетение. Я сгибаюсь пополам, пинаю Даниеля в пах и, ухватив за шею, валю на землю.

И запоздало замечаю компас.

Даниель разбивает его мне о скулу, осколки стекла впиваются в лицо, кровь стекает с подбородка. Глаза наполняются слезами, мокрая листва скользит под ладонями. Даниель наступает. Мимо со свистом пролетает пуля, вонзается в плечо Серебристой Слезинке, та с криком падает.

Даниель, взглянув на ружье в дрожащих руках Люси Харпер, убегает к особняку. Я встаю и бросаюсь в погоню.

Как гончая с лисой, мы пересекаем лужайку перед домом, сворачиваем на подъездную аллею, проносимся мимо сторожки. Я почти уверен, что Даниель направляется в деревню, но он сворачивает влево, на тропку к колодцу и дальше, к озеру.

В кромешной тьме луна прячется в облаках, как пес за шаткой изгородью. Я теряю Даниеля из виду. Опасаясь засады, замедляю бег, прислушиваюсь. Ухают совы, в листве шелестит дождь, ветви цепляются за одежду. Виляя по узкой тропке, выбегаю на берег озера, где, согнувшись, стоит запыхавшийся Даниель. У его ног керосиновая лампа.

Бежать ему некуда.

У меня трясутся руки, в груди копошится страх. Злость придала мне храбрости, но лишила рассудка. Миниатюрный Дональд Дэвис мягче пуховой перины. Даниель силен и ловок, настоящий хищник. На кладбище у меня было численное преимущество, но сейчас мы с Даниелем один на один. И впервые никто из нас не знает, что будет дальше.

Даниель замечает меня, жестом просит передышки. Я соглашаюсь и торопливо подбираю с земли булыжник потяжелее. После компаса о правилах честного кулачного боя можно забыть.